— Я ничтожная подданная Яд-бен-ото,— воскликнула она.— Он оказал мне великую честь, обратил на меня свой взор. Это огромная радость для меня.

— Мой отец будет доволен, если ты поможешь Пан-ат-лин целой и невредимой вернуться в свое селение.

— Какое дело великому Яд-бен-ото до таких, как она? — спросила она презрительно.

— Бог один и для ваз-донов, и для хо-донов. Он властвует над птицами, зверями, травами, цветами, над всякой живой тварью, над всем сущим на земле. Если Пан-ат-лин поступает правильно, она будет более угодна богу, чем дочь Ко-тана, если она поступает неверно.

— Я покоряюсь воле Яд-бен-ото,— смиряясь, ответила О-лоа.— Я помогу ей попасть домой, если смогу. Но лучше передай повеление отца, о Дар-ул-ото, самому королю, моему отцу.

— Тогда держи ее при себе и следи, чтобы с ней не случилось никакой беды.

О-ло-а с печалью взглянула на Пан-ат-лин.

— Мне привели ее только вчера,— вздохнула она.— У меня было много рабынь, но эта мне нравится больше всех. Мне жаль расставаться с ней.

— Но ведь у тебя останутся другие рабыни, — урезонивал ее Тарзан.

— Да,— уныло ответила она,— есть и другие, но Пан-ат-лин только одна.

— Много рабов приводят в город? — поинтересовался Тарзан.

— Да,— ответила девушка.

— А много чужеземцев приходит в город? ‘

Она отрицательно покачала головой:

— Только хо-доны с другой стороны долины Яд-бен-ото, но они не чужеземцы.

— Значит, я первый чужеземец, вошедший в А-лур?

Почему, о сын великого Яд-бен-ото, ты задаешь

 такие вопросы мне, ничтожной О-ло-а? — спросила она.

— Я ведь уже сказал тебе,— отвечал Тарзан,— только сам Яд-бен-ото знает все.

— Тогда если бы он хотел, чтобы ты знал, он сказал бы тебе об этом.