— Я иду сейчас же,— ответил Тарзан.— Мы будем ждать вас в деревне.

— Мы пойдем вместе с вами,— возразил ван Принс.

Тарзан покачал головой.

— Боюсь, мой способ путешествовать по джунглям не подходит для ваших людей. Быстрым шагом вы сможете дойти до деревни назавтра. Я же буду среди друзей сегодня к вечеру.

Голландец скептически пожал плечами, но спорить не стал:

— Ну и добро. Увидимся завтра.

День уже был в разгаре, когда банда вышла из леса в узкую долину. За время, проведенное в пути, запас шнапса изрядно уменьшился. Большинство из бандитов лыка не вязали. Им больше всего на свете хотелось повалиться и заснуть. Поэтому тут же, в долине, наскоро был разбит лагерь, вблизи узкой речушки, текущей к морю.

Хуфт распорядился, чтобы в дозор отправились женщины, ибо большую часть ночи они все-таки проспали. Сарина была единственной трезвой, поэтому заступила на пост первой. Остальные вскоре захрапели.

Планы бегства роились в голове Кэрри, отгоняя сон. Она видела, что кроме Сарины все мертвецки пьяны и валяются в крепком забытьи. Вскоре Сарина тоже поддастся усталости, тогда можно и убежать. Кэрри несколько тревожил тот факт, что она совсем не знала, как найти дорогу в деревню, где остались друзья.

Она разглядывала оружие спящих. Если бы незаметно от Сарины стащить хотя бы нож! Тогда нужно только подойти поближе, выбрать удобный момент, удар... Кэрри уже видела себя с винтовкой за плечами и пистолетом в руке, спешащую в деревню. Она даже не удивилась, что ей в голову приходят такие кровожадные мысли. Ее некогда беззаботная жизнь стала непрерывной борьбой за существование. Она усвоила, что если врагов нельзя избежать, их нужно уничтожить. И тот способ уничтожения хорош, который приносит желаемые плоды. А Сарина была врагом. Кэрри опасалась ее так же, как и мужчин. Она считала Сарину ужасным существом, погрязшим в пороках.

Между тем Сарина не только была еще молода. Она была красива той экзотической красотой, которой часто обладают островитянки. Кэрри не замечала этого, она взирала на Сарину со смесью ужаса и отвращения.

Сарина почувствовала взгляд девушки. Она в свою очередь пристально взглянула на Кэрри. Затем ее брови

сошлись к переносице, и маленькая вертикальная морщинка прорезала лоб.

— Как вас зовут? — спросила она Кэрри.

— Кэрри ван дер Меер.

— Я так и думала.— Сарина улыбнулась,— вы очень похожи на мать.

— Вы знали мою мать! — удивилась Кэрри.— Откуда же? Вы не могли...— ее резкий тон давал понять, что подобное заявление из уст Сарины могло только оскорбить память матери.

— И все же я знала ее,— невозмутимо повторила Сарина.— И вашего отца тоже. Я работала у них в то время, когда вы учились в школе в Голландии. Я их любила. Они были добры ко мне. Я их крепко любила, ваших родителей. Когда я попала в беду, ваш отец нанял для меня лучшего адвоката. Но это была напрасная трата денег. Справедливости нет для таких как я, не европейцев. Или, может, я должна была сказать — нет милосердия. Я ведь была виновата. Но смягчающие обстоятельства были, и их могли бы принять во внимание. Впрочем, все это уже прошло и отболело. Я завела речь о давних делах к тому, что ваши отец и мать были ко мне добры и помогали немало. Поэтому я хочу частично рассчитаться за прежнее добро и помочь вам, их дочери.