— Тебе нравится, правда?

— Очень, на самом деле.

Девушка вновь свела к переносице свои чудесные брови. Лоб ее, белый и выпуклый, который явно скрывал за собой недюжинный ум, прорезала вертикальная морщинка. Лишь глаза хранили теплое выражение, опровергая суровость гримаски. Девушка явно была незаурядной натурой. В ее поведении не было ни капли жеманства и фальши, так свойственных недалеким представительницам прекрасного пола во все эпохи. Наоборот, в манере изъясняться и гордой осанке дышали живой ум и твердый неординарный характер.

— Я рада,— сказала она,— что тебе пришлось по нраву мое имя. Но я не знаю, почему это меня так обрадовало. Ты сказал, что ты варвар, но у тебя внешность и манеры патриция, несмотря даже на дерзость твоего поведения по отношению к молодой женщине, которую ты раньше не знал. Я приписываю этот промах твоему варварскому воспитанию и прощаю тебя.

— Оказывается, быть варваром не так уж плохо, в пом есть свои преимущества,— пошутил фон Харбен.— Может быть, ты снова простишь меня, потому что я не могу удержаться чтобы не сказать тебе, что ты — самая красивая девушка, которую я когда-либо видел. Кроме того, ты наверняка единственная, кого я... кого я мог бы,— тут Эрих заколебался, поняв, что зашел слишком далеко в своих откровениях.

— Мог бы... что?

— Даже варвар не должен говорить того девушке, что я хочу сказать той, которую знаю всего лишь пять минут...

— Кто бы ты ни был, ты проявляешь недюжинную прыть,— произнес саркастическим тоном голос за спиной фон Харбена.

Девушка удивленно подняла глаза, а фон Харбен резко повернулся. Оба они, и он, и девушка, увлекшись беседой, не заметили рядом с собой присутствия третьего человека. Невысокий черноволосый юноша со слащавыми чертами лица и жеманными манерами откровенно смеялся, опираясь одной рукой на рукоять меча, висевшего у него на боку. В другой он двумя пальцами сжимал стебелек сорванного цветка, время от времени поднося его к носу. Глаза юноши с явной насмешкой уставились на фон Харбена.

— Кто же твой новый друг? — спросил жеманный юноша у Фавании.

— Эрих фон Харбен, гость Септимуса,— гордо,задрав подбородок, ответила девушка. Повернувшись к фон Харбену, она не без колебания представила ему незнакомца.

— Это Сульфус Фупус, который пользуется гостеприимством Септимуса столь часто, что уже чувствует себя вправе критиковать других гостей.

Фупус побагровел.

— Никогда не угадаешь,— оправдывался он,— когда следует воздать почести гостю Септимуса, а когда над ним нужно пошутить. Прошу прощения, я не хотел ставить вас в смешное положение. Но поймите и вы меня — последний гость уважаемого Септимуса, как я хорошо помню, был обезьяной, а до нее наше общество почтил своим присутствием негритянский варварский царек. Такой, знаете ли, весь в перьях. Гостей в этом доме обожают, и, я думаю, фон Харбен займет достойное место в ряду вышеперечисленных персон.