Извинение вышло таким ядовитым, вдобавок произнесено было противным скрипучим голосом, что фон Харбен с трудом удержался от резкостей, которые вертелись у него на языке. К счастью, по дорожке к ним уже спешил Маллиус Лепус. Его круглое румяное лицо дышало неподдельным добродушием, что и разрядило несколько накаленную атмосферу.

Фон Харбен был официально представлен Фавании, Сульфус Фупус демонстративно не обращал внимания на гостя-варвара, все время обращался лишь к прекрасной римлянке. Из реплик, которыми они обменивались, фон Харбен понял, что Отношения между жеманным юношей и дочерью Септимуса весьма дружеские, если не сказать больше. Он даже предположил, что неприятный Фупус влюблен в Фаванию. Вот это предположение отчего-то сильно расстроило Эриха фон Харбена. Он сперва даже не понял, почему у него так испортилось настроение, но, поразмыслив, догадался. Дело в том, что за пять минут знакомства с Фаванией Эрих сам влюбился в нее без памяти. Ему уже приходилось подпадать под чары представительниц прекрасной половины рода человеческого и он думал, что хорошо осведомлен во всем, что касается любви. Но чувства, подобного тому, что вспыхнуло в его сердце при виде прекрасной римлянки и при первых звуках ее нежного, чуть глуховатого голоса, были ему внове. Оказалось, он возненавидел Сульфуса Фупуса, еще не познакомившись с ним должным образом, только за то, что тот поглядывал на Фаванию с любовью, а вовсе не за ядовитый сарказм в его репликах, адресованных Эриху.

Вскоре к молодым людям присоединился и сам хозяин виллы — достопочтенный Септимус Фаваний. Он предложил всей компании направить свои стопы в дом, в зал для пиршеств, где уже собрались остальные гости и ждут кворума, чтобы начать, как выразился дядюшка Септимус, симпозиум. Эрих вовремя сообразил, что так на греческий лад назывались во время оно трапезы в кругу друзей в знатных римских домах. Патриции принимали пищу, лежа на удобных кушетках, их слух во время пиршеств услаждался музыкой или изысканной беседой, в зависимости от замысла хозяина.

Когда все проследовали за дядюшкой внутрь виллы, Лепус, смеясь, шепнул на ухо Эриху, что Септимусу не-терпится щегольнуть перед местной знатью своим открытием — а именно вождем германских варваров.

По обычаю, принятому в римских домах, гостей сопроводили перед началом трапезы в термы — так именовались бани, бывшие обязательным атрибутом каждого богатого дома в империи.

Термы в доме Септимуса занимали часть внутреннего дворика и представляли собой довольно большой и глубокий бассейн, наполненный чистой и явно проточной водой. Эрих заметил трубы, по которым она поступала.