Тарзану даже показалось, что металлические детали облачения воинов сделаны из чистого золота, так ярко сверкали они под солнечными лучами. Рукояти мечей и ножны, в которых они покоились, были покрыты искусной резьбой и усыпаны разноцветными каменьями. Прекрасные багряные плащи довершали наряд необыкновенного караула.

Тарзана без проволочек ввели внутрь здания. Пройдя широким коридором, он очутился в большом прямоугольном зале, окаймленном величественными колоннами. В глубине зала в огромном кресле, стоящем на некоем подобии сцены, восседал тучный мужчина.

Кроме сидевшего в кресле, в зале толпилось множество людей. Они выглядели весьма живописно в своих ярких одеждах — кто был в туниках, кто носил ниспадающую до земли тогу. В основном публика состояла из белых людей, но сквозь толпу тут и там сновали темнокожие военные и чернокожие слуги, явно выполняя какие-то поручения.

Конвой отвел Тарзана за одну из колонн и расположился там, ожидая чего-то.

— Где мы сейчас находимся? — спросил Тарзан у чернокожего переводчика.— Кто этот человек, что сидит там, на подмостках?

— Это тронный зал,— ответил негр,— и в кресле сидит император Запада Сублатус.

Некоторое время Тарзан с интересом наблюдал сцену, разворачивающуюся перед его глазами. Люди, очевидно, представители разных сословий, приближались к трону и обращались к императору с различными просьбами. Тарзан почти не слышал слов, да если бы он их и слышал, то, наверное, не все понял, так как латынь ему давалась в свое время не так легко, как живые языки. Но по униженным позам просителей и заискивающим взглядам было ясно, что просьба, с которой обращается человек к начальству, очень важна.

Среди просителей были и белые патриции, и темнокожие воины, и варвары-негры во всем великолепии по-туземному пышных одеяний, встречались даже рабы — бедно и плохо одетые чернокожие.

Сублатус, сидя на троне, имел внушительный вид не только благодаря своей неимоверной толщине. На белоснежной тунике червонным золотом сверкала украшенная резьбой кираса, с плеч струилась пышными складками пурпурная тога императора. Довершали наряд плетеные сандалии, украшенные золотыми пряжками, усыпанными драгоценными каменьями.

Вышитая золотыми нитями льняная повязка, пересекающая лоб императора, была единственным знаком его высокого звания.

Человек, явно дворцовый служащий, приблизился к колонне, у которой расположился конвой и пленник.

— Ты Матеус Прокус? — осведомился служащий у старшего конвоира.

— Да,— был ответ.

— Подойди к трону вместе с пленником.

Когда процессия приблизилась к сидящему на помосте императору, Тарзан не стал ждать церемонии представления. Он громогласно обратился к чернокожему переводчику.