Глава третья

В казарму городской стражи, так просто было не проникнуть, к тому же, его теперь разыскивали за убийство торговца рыбой, но Бьёрн, рискуя, семь дней кружил вокруг казармы, пока у подловленного стражника не выпытал, что все рекруты, ещё в начале месяца, были отправлены под стены крепости Граус. Ушёл с ними, и ставший теперь сотником, Абдулла.

Ночь Бьёрн провёл на коленях в часовне Девы Марии, моля Господа о ниспослании ему удачи, выпрашивая милости для Ламии и детей, и проклиная тот день, когда он, вместо того чтобы уехать в Барселону, соблазнился возможностью заработать, и отправился сопровождать семейство богатого араба в крепость Маджерит. (Маджерит – совр. Мадрид).

Потратив почти всё своё серебро, он достойно подготовился для военного похода, купив пару запасных лошадей с сёдлами и упряжью, вьючного мула, почти новую, добротную кольчугу до колен, шлем, закрывающий лицо, с прорезями для глаз, хорошее, прочное и длинное копьё, метательные дротики, и нанял пару слуг. Выехав за ворота Сарагосы, Бьёрн обернулся посмотреть на город, в котором был счастлив, и в котором познал самую в своей жизни горестную боль утраты. Двинув пятками в бока коня, он направился на север к крепости Граус.

Мусульманский лагерь бурлил. По повелению эмира Ахмада аль-Муктадира, надлежало громкой музыкой и восторженными криками приветствовать прибывшие им на подмогу кастильские войска инфанта Санчо Фернандеса. Арабы, берберы и прочие, вышли из своих палаток и шалашей, но приветственные крики получились какие-то вялые и неискренние, они больше бряцали оружием, с недоверием и злобой глядя на христиан. Кастильцы отвечали им полной взаимностью, подбоченясь, гарцуя в сёдлах, поправляя копья и мечи, глядя на мусульман с призрением и ненавистью, плотнее сбиваясь вокруг большого деревянного креста, влекомого священниками.

Благодаря своей силе, Бьёрн протиснулся в первые ряды, с любопытством глядя на роскошно облачённых кастильцев, рослых, одинаково вооружённых, в однотипных кольчугах и шлемах, сидевших в высоких сёдлах сытых гнедых коней. Расточая улыбки, но в тоже время гордо, ехал, в богато позалачённой кольчуге, инфант Санчо Фернандес. Рядом с ним, в точно такой же кольчуге, только покрытой серебром, находился его друг, двадцатидвухлетний Родриго Диас де Вивар.

Поглазев на кастильцев, Бьёрн отправился на розыски. Мусу он нашёл тяжело больным, лежавшим без сознания, в горячке и бреду, под навесом для раненых и занедуживших. Склонившись перед ним на коленях, Бьёрн, порвышись запазухой, извлёк мешочечек, данный ему ещё Аззигом, и высыпав часть содержимого в чашу, разведя водой, влил в пересохший рот Мусы.