– Попробуй!

Рожер немедленно вернулся на Сицилию. «Надо действовать быстро, но осторожно, не дав смуте расползтись по острову. Не спугнуть бы Жордана, не дай Бог, он перебежит к сарацинам! Вот Бенарвет то, обрадуется».

Он подозвал Романа, епископа Россано и Беренгара, аббата монастыря в Венозе.

– Отправляйтесь к Жордану, и скажите ему, что я не собираюсь идти на него войной. Передайте ему, что я прощаю его! Это всё его молодость и горячность, а кто из нас в молодости, не совершал ошибок! Скажите ему, что я являю ему свою милость и прощаю его! Клянусь в этом на Евангелии и целую в том крест!

Жордан поверил отцу, и прибыл к нему в Мессину, которую Рожер справедливо считая ключом к Сицилии, спешно укреплял на случай войны с сыном.

– Жордан, мальчик мой! Рад тебя видеть! Забудем прошлое, забудем что было, и прошу, проходи, мы устроим весёлый пир, по случаю примирения!

Жордан всё же с тревогой и опаской вошёл в отцовский дворец.

На пиру его посадили между Вильгельмом де Скальфо и Рожером из Барневиля, людей, безраздельно преданных Рожеру. Он заволновался, но потом, выпив одну чашу, за ней другую, третью, как-то расслабился и успокоился. И изрядно пьяный Жордан, поздно заметил, как по знаку Рожера, схватили всех двенадцать его ближайших друзей и сторонников.

Жордан попытался вскочить, но Вильгельм де Скальфо, положив ему свою тяжёлую руку на плечо, усадил обратно. А Рожер из Барневиля, вытащил у него из ножен меч, и избавил от кинжала. Жордан пытался вырваться, в панике оглянулся, и за спиной своей, заметил мрачную фигуру Джавада, сарацина, вернейшего телохранителя отца.

Веселье смолкло. В пиршественную залу, держа уже готовые, добела раскаленные на огне железные колья, вошёл палач.

Жордан побледнел, посмотрел на отца, и наткнулся на его суровый, холодный взгляд.

– Пощады не будет! – увидел Жордан в глазах Рожера.

При страшных криках, хрипах и стонах, все двенадцать друзей Жордана, были повалены на пол, и один за другим ослеплены.

– То же, ждёт и тебя! – Жордан не сводил глаз с отца, и видел это в его глазах.

Жордан не сопротивлялся, когда Джавад подхватил его подмышки и подвёл к отцу.

– Бросте его пока в темницу, пусть раскается, помолится, приметь причастие- прохрипел Рожер иссушенным горлом.

– Милость и истина встретятся, правда и мир облобызаются, – сказал епископ Роман слова псалома.

Рожер услышал его, и ещё больше побледнев, устало опустился в кресло.

Он не хотел смерти своего сына, не хотел его казни, и как мудрый человек, желая преподать Жордану урок, обуздал его гонор таким вот образом.