– Я же вам говорила, бояться нечего, – продолжала она.

– Знаю. Но, сдается мне, именно «так трусами нас делает раздумье»[47].

– Что?

– Ничего. Цитата. Шекспир.

На лице Лизы промелькнуло слегка неодобрительное выражение, совсем как в кухне, когда она никак не успевала оценивать ситуацию, безнадежно отстав от нас с Коном. Должно быть, ей пришлась не по вкусу цитата или, возможно, то, что, выйдя из дедушкиной комнаты, я вовсе не сгорала от желания поделиться. А может, ей не понравилось напоминание, что у меня есть совесть. Во всяком случае, она наглухо захлопнула меня в камере заговора.

– Сегодня вы демонстрируете слишком большую начитанность. Надо быть поосторожнее. Это не в ее характере.

Я улыбнулась:

– За границей у меня было вдосталь времени остепениться и отточить свой вкус.

– Хм. Он не… не выказывал никаких подозрений?

– Нет, – ответила я слегка устало. – Все, как вы с Коном и говорили. У него нет никаких причин что-либо подозревать. Ему такое и в голову не приходило.

Лиза довольно поджала губы.

– Итак, что там произошло?

Мысли мои вернулись к недавней сцене наверху. Что ж, не все можно купить.

– Если хотите, я перескажу вам в общих чертах, – медленно произнесла я. – Я рассказывала ему, где была с тех пор, как уехала отсюда, и как жила. Вы же знаете, мы условились говорить как можно больше правды.

– Он никак не касался… проблемы? Причины вашего бегства?

– Если вы о ребенке, то он не заговаривал о нем, пока я сама не упомянула. Я сказала, что ошибалась и выяснила свою ошибку уже после того, как уехала за границу. И разумеется, не стала писать об этом дедушке, поскольку и подумать не могла, что Кон ему расскажет и он будет волноваться. Вот и все. Он был так растроган и… ладно, не будем об этом. Знаете, Лиза, я все сделала правильно. Было бы непростительно рассказывать ему что-нибудь еще. Теперь мы можем забыть всю эту часть истории. Вряд ли он когда-нибудь снова вернется к ней.

– А Кон? – Голос ее заметно повысился.

– Я попыталась как можно ясней дать понять, что, как бы ни обстояли дела в прошлом, ничто в мире не убедит меня… словом, снова попытать счастья с Коном. – Поймав взгляд Лизы, я добавила: – Для того, разумеется, чтобы обезопасить и Кона, и меня. Знаете, очень возможно ведь, что дедушка вынашивал мечты о том, как бы все исправить. Просто было настоятельно необходимо сообщить ему, что между мной и Коном невозможно ничего, кроме… – я замялась, – можете назвать это вооруженным нейтралитетом.

– Ясно. Да, это было бы… – Она умолкла. Снова этот заговорщический вид. – Уверена, вы поступили верно. И больше ничего? Ничего насчет… будущего?