Мы уже перебрались через каменный завал, со временем вросший в затвердевшую глиняную насыпь. Внизу, в изгибе карьера, поблескивала вода.

Дональд остановился. Со всех сторон изучил погасшую трубку, которую по-прежнему держал в руках, – внимательно, но рассеянно, словно не будучи уверен, что перед ним такое. А затем запихнул ее в карман.

– Вы подразумеваете, если бы я женился на Жюли?

Столь прямая постановка вопроса застала меня врасплох.

– Да. Да, именно это я и хотела сказать. Может быть, мне не следовало…

– Если бы я женился на Жюли, я бы по-прежнему ездил туда, где моя работа, – без обиняков объявил Дональд. – И это не всегда будет Западный Вудберн. – Он поднял глаза. – Вы пытаетесь дать мне понять, что Жюли захочет поселиться здесь?

– Нет.

– А! Что ж, у меня тоже не сложилось впечатления, будто она неразрывно связана с фермой.

– Не связана. – И, поколебавшись, я с той же откровенностью добавила: – И вряд ли будет.

Дональд внимательно смотрел на меня. У моих ног куртинка серебристого луговника оделась в бледное кружево опушенных семян. Я пропустила траву сквозь пальцы, поднесла к глазам горсть невесомых пылинок. А затем вдохнула поглубже и решительно продолжила:

– Знаете, мне бы и в голову не пришло говорить вам такие вещи, если бы это не было крайне важно. Вы, наверное, уже подумали, что я слишком много себе позволяю; если так, то прошу прощения.

Дональд издал негромкий, не поддающийся описанию звук, нечто вроде «мфм», что в северных краях выражает согласие, протест, интерес, возражение, извинение – словом, все, что собеседнику угодно в таковом услышать. При помощи этого междометия к северу от реки Тайн возможно поддерживать целый диалог, причем вполне вразумительный. В устах Дональда восклицание ситуации не прояснило.

Я разжала руку, и пушинки медленно осыпались на глину.

– Вы уже говорили с Жюли?

– Нет, – просто ответил Дональд. – Все произошло так быстро, видите ли, мы ведь и познакомились-то только восемь недель назад. Я не хочу сказать, что сам не уверен в своих чувствах, но я не знаю, насколько она… ну, то есть она так молода…

– Ей уже девятнадцать. Современные девушки в девятнадцать лет твердо знают, чего хотят.

– В самом деле? – В голосе его послышалась легкая неуверенность, и я подумала, не вспомнил ли Дональд о другой девятнадцатилетней девушке, жившей в Уайтскаре восемь лет назад. – А мне казалось, Жюли отчетливо дает понять, что не знает.

– Вы про Билла Фенвика? Славный мальчик, но, уверяю вас, на его счет вам беспокоиться не стоит.

– Я думал не о Билле Фенвике.