– Да, клянусь честью, полковник!

– Я вам верю, мой друг. Оставим это и поговорим о наших делах. Вы уверены, что эти пять дней ведете нас верной дорогой?

– Ваша милость, – с тонкой улыбкой ответил дон Кристобаль, – разрешите мне напомнить вам, что я был охотником и гамбусино136, прежде чем стал инсургентом. Это значит, что я знаю пустыню в совершенстве и могу днем и ночью пересечь ее, не боясь заблудиться.

– Меня успокаивает ваша уверенность, дорогой друг. А

сейчас, пожалуйста, объясните мне: скоро ли мы доедем до

Нориас де Охо-Люсеро? Вы, конечно, знаете, что это и есть конечная цель нашего путешествия.

– Ваша милость, мы могли уже давно быть там, если бы вы не выразили желания дождаться в дороге каких-то известий.

– Это верно. Я забыл об этом, дорогой Кристобаль. Но теперь это уже безразлично. Какое расстояние сейчас нас разделяет?

– Семнадцать лье, ваша милость.

– Прекрасно! Это дело одного перехода, не больше.

– Да, но хорошего перехода! Хотя, если мы выедем в полночь, при луне, мы можем доехать до наступления сильной жары.

– Эти нориас137 находятся на индейской территории, не правда ли?

– Извините меня, ваша милость, – наоборот, они находятся в центре христианских владений. Простите меня за смелость, но каким образом вы должны получить ожидаемые сведения?

– Очень просто: через гонца-индейца. Меня уверили, что этот человек предан делу независимости.

Несмотря на глубокое уважение, которое дон Кристо-

136 Гамбусино – старатель, рудокоп.

137 Нориас (исп.) – колодцы.

баль питал к своему начальнику, он с сомнением покачал головой: