обещаю это тебе от его имени, а если он не заплатит, я сам заплачу. Пуссет, дружочек, как имя посла?

– Ах, как не стыдно! Вы полагаете, что льщусь на интересы, маркиз? Нет, вы заслуживаете…

– Пуссет, его имя! И я буду у тебя нынче в полночь с двадцатью тысячами ливров, жди меня!

– Ну ладно, только… только вы мне все равно не поверите.

– Да говори же, говори! Я всегда верю тому, что говорят мне женщины.

– Это…

– Ты меня уморишь, Пуссет!

– Так вот, это – индиец.

– Какой еще индиец?

– Да вы его знаете: мой желтолицый любовник.

– Противник д'Ангилема? Тот, кто тягался с ним? Афгано?! – вскричал маркиз.

– Он самый.

– Пуссет, душенька, дай я тебя расцелую!

И маркиз сжал молодую женщину в своих объятиях, нимало не заботясь о том, что на них смотрят люди, которые продолжали выходить из покоев посла.

– А ты не ошибаешься? – спросил Кретте, ибо он все еще не мог поверить в такую удачу.

– Говорю вам, я сразу его узнала, хотя он отрастил бороду, покрасил зубы в черный цвет, а ногти – в красный и хоть он изо всех сил притворялся, будто не узнает меня…

Вот чудовище!. Ах, маркиз, маркиз, до чего ж все мужчины неблагодарны!

– Милая моя Пуссет, – отвечал Кретте. – Я докажу вам, что это не так. В полночь я буду у вас, так что, пожалуйста, не ужинайте без меня.

– А если приедет Шастелю?

– Скажите ему, что у вас разболелась голова.