XVI. КОРОЛЕВА ТОПАЗ

Нам уже известно, что король дон Карлос не обращал внимания на окружающее, когда сосредоточенно и самоуглубленно размышлял о чем-то. Так было и сейчас. Он поднялся на несколько ступеней, ведущих в старинные покои – покои султанши, превращенные после победы над

Гранадой в молельню кастильских королей, и не обратил ровно никакого внимания на чудесные скульптуры, украшавшие стены и потолок, на изящную колоннаду такой тонкой работы, что король должен был бы ее заметить.

Но мы уже упоминали, что молодой король – так причудлив был его характер, – из-за какого-то каприза, казалось, нарочно закрывал глаза на все чудесные творения искусства, которые представали перед ним на каждом шагу, словно равнодушием своим он бросал вызов Востоку.

Он вошел в Мирадор и остановился, даже не взглянув на чудесную панораму, которую искусство и природа развернули перед его глазами, затем обернулся к Хинесте, стоявшей поодаль, и сказал:

– Я узнаю перстень, узнаю пергамент, но каким образом они очутились в ваших руках?

– Передала мне их матушка перед смертью, – промолвила девушка. – Только это я получила от нее в наследство, и вы сами видите, государь, что получено оно от короля.

– Значит, ваша мать знала короля Филиппа Красивого?

Как это произошло? А письмо, которое мой отец написал ей по-немецки… Как случилось, что вы знаете немецкий язык?

– Матушка познакомилась с королем Филиппом Красивым в Богемии, когда он еще был эрцгерцогом Австрии.

Много было у него любовных увлечений, но его чувства к моей матери, быть может, никогда не остывали. И вот в тысяча пятьсот шестом году король отправился в Испанию, и перед тем как его провозгласили королем, он велел моей матери следовать за ним. И матушка согласилась, при одном условии – чтобы король признал своей дочерью девочку, родившуюся два года назад. Вот тогда-то он и вручил ей пергамент, который вы держите, государь.

– Ну, а его дочь?.. – спросил дон Карлос, бросая косой взгляд на девушку.

– Его дочь перед вами, ваше величество, – отвечала цыганка, не опуская глаз, с горделивым видом.

– Так, – произнес дон Карлос. – Вы рассказали о пергаменте, ну а перстень?

– Матушка не раз просила своего возлюбленного – короля, подарить ей перстень – символ их союза не только перед людьми, но и перед богом. И король обещал ей подарить не простое кольцо, а перстень с его печатью, говоря, что в будущем это, быть может, ей пригодится, ибо, взглянув на перстень, законный сын короля признает его незаконную дочь. И она успокоилась, поверив обещанию, не торопила короля, не утруждала его просьбами. Зачем ей было торопить его, зачем взывать к его сыну – ведь король признал свою дочь. Матушке было тогда двадцать лет, а ее возлюбленному – двадцать восемь… Но, увы, однажды мы увидели, что какой-то человек скачет во весь опор на лошади по дороге, ведущей от Бургоса к Севилье. Матушка стояла на пороге дома, а я играла в саду, собирала цветы, гонялась за бабочками и пчелками.