– Признаюсь, надежда меня долго поддерживала, но однажды, когда после вынужденного недельного отсутствия я снова явился, то оказалось, что дом заперт, двери и окна наглухо закрыты. Никто днем так и не появился – ни девушка, ни отец, ни дуэнья, и ночью в доме, темном, как могила, свет не зажигался. Я навел справки – совет регента был распущен из-за приезда в Испанию короля дона Карлоса, и когда он подъезжал к Толедо, отец владычицы моего сердца вернулся в Малагу. Я устремился в Малагу,

готовый следовать за ними на край света. Я возобновил свои попытки, и кажется, с большим успехом. Теперь она скрывалась не так поспешно, и я смог заговорить с ней, сказать ей словечко; тогда я стал бросать цветы на ее балкон; сначала она отталкивала их ножкой, потом словно не обращала на них внимания, потом, наконец, начала их принимать, один или даже два раза она ответила на мои вопросы, но будто смущенная своей снисходительностью, испуганная звуками своего голоса, она почти сейчас же удалялась, и слова ее скорее походили на молнию, что прорезает тьму, чем на зарю, что предшествует дню.

– Итак, дело продвигалось? – спросил дон Фернандо.

– До тех пор, пока король не повелел ее отцу приехать в

Гранаду.

– Ого! Бедный дон Рамиро! – воскликнул, смеясь, дон

Фернандо. – Значит, вы обнаружили, что дом в Малаге закрыт, как и в Толедо?

– Нет, не так. На этот раз она благосклонно предупредила меня о часе отъезда и о том, по какой дороге они отправятся; я все разузнал и решил их сопровождать; кроме того, путешествие давало немало преимуществ – ведь каждая остановка напоминала ей обо мне; каждая комната на постоялом дворе говорила ей обо мне. Я стал гонцом, гонцом любви.

– Вот оно что, – вздохнул дон Фернандо, но дон Рамиро был поглощен своим рассказом и не заметил, как тон его друга вдруг переменился.

– Да, в наших придорожных гостиницах ничего не найти, однако я заказывал угощение. Я узнал, какие духи она любит, – я ношу эти духи на шее в золотой коробочке, я наполнял их ароматом коридоры, по которым она проходила, комнаты, в которых она останавливалась. Я узнал ее любимые цветы, и в каждом пристанище, от Малаги до

Гранады, ее ноги ступали по ним.

– А зачем же такому галантному кавалеру, как дон

Рамиро, – произнес дон Фернандо с волнением в голосе, –

понадобилась моя помощь, раз у него в распоряжении столько возможностей?

– Ах, любезный друг, случай, я бы сказал, провидение соединило два обстоятельства, которые должны, если не разразится беда на моем пути, привести меня к счастью.

– Какие же это обстоятельства? – спросил дон Фернандо, проводя рукой по лбу и вытирая выступивший пот.