Эдди Хеншоу; в Тиллитудлеме его звали Гусенком

Джибби, и он отправился на боевой смотр и там…

– Помолчите немного, Джон, – сказала старая леди, с достоинством поднимаясь из-за стола, – вы позволяете себе дерзость, полагая, что я стану разговаривать с этим человеком. Пусть он сообщит о своем деле либо вам, либо

Хедригу.

– Он и слышать об этом не хочет, миледи; он твердит, что пославший его велел передать эту вещь только вам или лорду Эвенделу, никому другому. По правде говоря, он не очень-то трезвый, да и остался таким же дурачком, каким был.

– В таком случае гоните его, – сказала леди Маргарет, –

и прикажите ему прийти завтра утром, когда протрезвится.

Наверно, он хочет попросить у нас какой-нибудь милости как бывший слуга нашего дома.

– Может статься, миледи: он, бедняга, в лохмотьях.

Гьюдьил еще раз сделал попытку выяснить, в чем состояло поручение, данное Джибби: оно действительно было исключительной важности, так как то были несколько строк Мортона к лорду Эвенделу, извещавшие последнего о грозящей ему со стороны Олифанта опасности и умолявшие либо немедленно искать спасения в бегстве, либо выехать в Глазго и отдаться властям, где он, Мортон, мог бы обеспечить ему покровительство. Эта наспех составленная записка была вручена Мортоном

Джибби, которого он увидел вместе с находившимся под его опекою стадом у моста. Он велел ему сразу же идти в

Фери-ноу и передать ее в руки лорда Эвендела, подкрепив свое поручение двумя долларами.

Но судьбе, видно, было угодно, чтобы участие Джибби в делах семейства Белленден в качестве гонца или в качестве воина неизменно кончалось неудачно. Как назло, он застрял в кабаке, чтобы проверить, хорошие ли монеты дал ему его наниматель, и притом так основательно, что, когда добрался до Фери-ноу, скудная доля рассудка, отпущенная ему природой, была окончательно потоплена в эле и бренди. Вместо того чтобы спросить лорда Эвендела, он пожелал говорить с самой леди Маргарет, имя которой было более привычно для слуха. Его к ней не допустили, и

Джибби, пошатываясь, поплелся назад, оставив письмо у себя и выполнив в точности инструкции Мортона в одном-единственном пункте, и именно в том, в котором нарушить их было бы весьма кстати.

Через несколько минут после его ухода в гостиную вошла Эдит. Она и лорд Эвендел были смущены этой встречей; леди Маргарет, которой, не сообщая о происшедшем, сказали только о том, что их брак на время отложен из-за недомогания ее внучки, объясняла охватившее их смущение робостью жениха и невесты и, чтобы их не стеснять, затеяла светский разговор с леди Эмили. Воспользовавшись удобным моментом, Эдит, лицо которой стало мертвенно-бледным, невнятно и сбивчиво прошептала лорду Эвенделу, что ей нужно сказать ему несколько слов. Он предложил ей руку и проводил в маленькую комнатку, которая, как мы уже сообщали, находилась рядом с гостиной. Усадив ее в кресло и усевшись возле нее, он приготовился слушать.