Хейзлвуд, всего только раз, и я жалею, что это произошло при столь печальных обстоятельствах.

– Значит, вы признаете, – сказал баронет, – что это вы нанесли молодому Хейзлвуду из Хейзлвуда опасную для жизни рану, которая сильно повредила ему правую ключицу, причем, как установил наш домашний врач, несколько дробинок застряло в отростке акромион.

– Я не знаю, сэр, насколько опасна его рана, но могу только сказать, что я искренне сожалею обо всем происшедшем. Я встретил этого джентльмена на узкой тропинке с двумя дамами и слугой. Прежде чем я успел пройти мимо или вымолвить слово, молодой Хейзлвуд выхватил из рук слуги ружье, наставил его на меня и самым надменным тоном приказал мне отойти. Я не собирался ни повиноваться ему, ни подвергать себя опасности, оставив в его руках оружие, которое он с такой горячностью был готов пустить в ход, поэтому я кинулся к нему, чтобы его обезоружить. И в тот момент, когда ружье было почти в моих руках, оно случайно выстрелило, и молодой джентльмен, к моему большому огорчению, понес более суровое наказание, чем я того хотел. Меня, однако, обрадовало известие о том, что рана его оказалась неопасной и он получил лишь то, что заслужил своим безрассудством.

– Так, значит, сэр, – сказал баронет, причем лицо его перекосилось от гнева, – так, значит, вы сами признаете, что вашим намерением и вашей прямою целью было вырвать из рук Хейзлвуда его ружье, охотничье или какое другое, или огнестрельное оружие, называйте его как хотите, и не где-нибудь, а на королевской дороге? Кажется, этого достаточно, почтенный сосед. Его следует отправить в тюрьму!

– Вы лучше меня это знаете, сэр Роберт, – сказал

Глоссин самым заискивающим тоном, – но я позволю себе напомнить вам, что дело касается еще и контрабандистов.

– Совершенно верно. Да к тому же, Ванбест Браун, хоть вы и называете себя капитаном королевской армии, вы самый последний негодяй – контрабандист.

– Если бы не ваши преклонные годы, сэр, и если бы вы сейчас не находились под влиянием какого-то странного заблуждения, я ответил бы вам по-другому.

– Преклонные годы! Странное заблуждение! – сказал сэр Роберт, краснея от негодования. – Так вот, я заявляю вам. . Скажите, а есть у вас какие-нибудь документы или письма, чтобы подтвердить то звание, положение и состояние, которое вы себе приписываете?

– При себе у меня ничего нет, – ответил Бертрам, – но с ближайшей почтой..

– А как же это могло случиться, что, будучи капитаном на службе его величества, вы разъезжаете по Шотландии без всяких рекомендательных писем, без свидетельств, без вещей – словом, без всего того, что вам положено иметь по вашему званию, положению, состоянию, как я уже сейчас говорил?