— А как майор собирается проникнуть в форт? – спросил Лука.

— Не знаю. Не могу решить, пока не увижу форт. –

Меллори заметил, что Андреа многозначительно посмотрел на него и сразу отвел взгляд. У них уже имелся план операции. Это был стержень всего дела, и Меллори не хотел говорить о нем без крайней необходимости.

Целых полчаса Меллори и трое греков сидели, согнувшись над картой в неясных отблесках пламени. Меллори проверял все, о чем говорили. Все, до мельчайших подробностей. И все наносил карандашом на карту. Панаису было что рассказать. Казалось невероятным, что человек может столько запомнить, побывав в форте только дважды. Особенно если учесть, что визиты были тайными, ночными. У Панаиса была феноменальная способность запоминать детали. Наверняка его почти фотографическую память подогревала ненависть к немцам. Панаис все говорил и говорил. Меллори убеждался, что надежды на успех операции растут с каждым словом грека.

Проснулся Кейси Браун. Несмотря на смертельную усталость, его разбудило бормотание. Он прошел к Стивенсу. Раненый бредил. Браун сообразил, что делать ему здесь нечего: Миллер чистил и бинтовал раны – единственно возможная помощь Стивенсу. И весьма действенная. Он подошел к костру, послушал, не понимая ничего: четверо говорили по-гречески, и вышел за полог подышать свежим ночным воздухом. Семь человек и постоянно горящий костер начисто съели весь кислород. В пещере было слишком душно.

Через полминуты он поспешно возвратился, плотно прикрыв за собой полог.

— Тихо! – шепнул он, махнув рукой в сторону входа. –

Там что-то движется. Чуть ниже по склону. Я дважды услышал звук.

Панаис тихо выругался и повернулся на пятках, как дикий кот. Обоюдоострый, почти в фут длиной, метательный нож недобро блеснул в его руке. Он исчез за пологом раньше, чем кто-либо успел произнести хоть слово.

Андреа было двинулся следом, но Меллори жестом остановил его.

— Стой, где стоишь, Андреа. Наш друг Панаис слишком горяч, – тихо промолвил он. – Там, быть может, никого и нет. Или ловушка? О черт!

Стивенс довольно громко забормотал.

— Теперь он начнет бредить. Нельзя ли сделать что-нибудь, чтобы...

Но Андреа уже склонился над раненым, взял за руку, гладил лоб и волосы и мягким голосом обращался к нему, как к ребенку. Стивенс не замечал его, продолжал бредить.

Однако постепенно гипнотический эффект возымел действие. Бормотание перешло в шепот, а вскоре и вовсе прекратилось. Стивенс открыл глаза и посмотрел на грека совершенно осмысленно.

— Что это, Андреа? Почему вы...

— Шш-шш-шш, – Меллори поднял руку. – Я что-то слышу.