Он убедительно доказал нецелесообразность рейда.

Отряд нужен именно здесь, чтобы держать под постоянным ударом участок шоссе и главным образом два отрезка железной дороги, идущие к фронту. Любое крушение, и малое, и большое, каждая диверсия на железнодорожном полотне приобретают крупное значение. Враг вынужден сокращать движение, ездить только днем, ставить на охрану пути и железнодорожных сооружений войска, которые надо оттягивать с фронта.

– Вопрос этот больше не поднимайте, – сказал Гурамишвили. – Расскажите лучше, как обстоит дело с Шеффером. Из последней радиограммы я понял, что его нашли.

Командование в нем заинтересовано.

В этот день были получены дополнительные данные от

Беляка, и подполковника проинформировали обо всем подробно.

Беляк сообщал, что оба майора – и Реут и Шеффер –

сейчас отсутствуют: один вылетел в Берлин, другой – на фронт.

– Шеффер на фронт, конечно? – спросил подполковник.

– Да, – подтвердил Зарубин.

– Ну, там его не выкрасть. Это лиса хитрая. А Карецкая не подведет вас? Вы ее хорошо знаете?

Зарубин пожал плечами и посмотрел на Добрынина.

Карецкую он не видел в глаза. Но Добрынин и Костров в один голос заявили, что ручаются за эту женщину.

– Это хорошо, когда людей знают и верят в них, – сказал Гурамишвили и попросил доложить ему план похищения Шеффера.

Докладывал начальник разведки Костров.

– Смело! Очень смело! – заметил подполковник, выслушав Кострова. – Кто предложил этот план?

– Беляк, – ответил Костров.

– Смело! – еще раз сказал Гурамишвили, но по тону его можно было понять, что он не совсем уверен в успехе задуманного предприятия.

– Впрочем, Беляку видней. Нам, а особенно мне, давать рецепты неудобно.

Когда окончили беседу, подполковник, знавший из радиограммы о болезни секретаря окружкома, захотел повидать Пушкарева.