В голове Зарубина вырисовывался возникший совершенно неожиданно план, и командир, с того момента как заговорили о вывозке дров, все время напряженно думал о нем.

– Свет есть? – спросил он, резко повернувшись на каблуках.

– Сейчас, – ответил староста и выбежал из комнаты.

Возвратился он с ярко горящей керосиновой лампой.

Начали инструктировать Охрименко и Макуху, которые должны были на рассвете отправляться с дровами в больницу. Перед партизанами поставили задачу разведать движение по дороге, запомнить, где будут встречаться патрули, узнать, как производится проверка документов по пути. Самое же главное – попасть с дровами на территорию больницы, там заночевать, понаблюдать за ночным режимом, разведать, какова охрана, где стоят посты.

– Теперь вам остается хорошо поспать, – сказал Зарубин. Охрименко и Макуха уже хотели воспользоваться советом, но вмешался староста.

– Зачем спать? Надо подкрепиться на ночь. Пойдемте-ка со мной, сыночки, старуха кое-что придумала.

– Пойдем, папаша, – согласился Макуха, и они с Охрименко отправились в другую половину.

Зарубин и Костров остались одни. Зарубин аккуратно сложил карту и положил опять в планшетку. Затем скрутил тонкую длинную цигарку, подал кисет Кострову и задымил.

– Мыслишка у меня возникла, – сказал он, отгоняя рукой клубы дыма.

– Чувствую, – отозвался Костров, – и, кажется, догадываюсь, когда она у вас возникла.

Зарубин затянулся и удивленно посмотрел на начальника разведки.

«Неужели догадался?» – подумал он.

– Ну, говори, кудесник, когда?

– Когда заговорили о четырех санях, – ответил Костров.

Зарубин рассмеялся.

– Совершенно верно. Мыслишка еще не оперилась, но мне думается, что в ней есть хорошее зерно. Надо выяснить у Полищука еще одну деталь, и тогда обсудим.

Вошел Полищук и в нерешительности остановился.

«Помешал или нет?» – было написано на его лице.

– Прошу закусить, – пригласил он.