— Смотрите! — закричал один из канаков. Он поднял две грозди бананов и повернулся лицом к деревьям, откуда неосторожно показался Дик.

— Духи!.. Духи!.. — вдруг пронзительно закричал суеверный канак и, выронив бананы, бросился к пироге.

— Они идут на нас!.. — завопили сидевшие в ней.

Эти люди, не боявшиеся никаких врагов-людей, не могли противостоять чувству ужаса перед неведомым и таинственным. Взбивая воду в пену своими короткими веслами, они понеслись в море, и путь их обозначился легкой рябью и кругами на лазурной поверхности лагуны.

Только отъехав подальше, они снова приобрели дар слова и закричали:

— Кара! Кара! Кара! Война!

Вскоре они уже были далеко от острова, и Дик, выходя из своего убежища, провожал глазами удалявшуюся пирогу.

— Вот так «большие рыбы», которых послал Нан… — подумал юноша.

— Катафа, — сказал Дик вечером, когда они сидели за ужином. — Катафа, сегодня сюда приезжали люди в пироге, похожей на твою.

Катафа глубоко перевела дух, затем продолжала сидеть, точно пораженная громом, не говоря ни слова и не спуская глаз с Дика.

— Люди? — проговорила наконец девушка. — А где же эти люди?

— Двое из них вышли на берег, один схватил мои бананы и вдруг стал громко кричать. После этого все они быстро отчалили от берега…

Юноша откинулся назад и зевнул, затем, поднявшись на ноги, спустился к берегу лагуны, и Катафа, наблюдавшая за ним сквозь сгущавшиеся сумерки, видела, как он вошел в шлюпку и выкачивал из нее воду. Покончив с этим, он потратил несколько минут на осмотр лесок и складывание их обратно в ящик, затем направился к дому и, не сказав ни слова, ушел спать, — он не любил тратить много времени на разговоры.

Предоставленная самой себе, девушка повернулась набок, затем легла ничком, положив лоб на скрещенные руки, думая о том, что случилось. Таори приблизился к ней и снова удалился, быть может, навсегда. И виноват в этом только Дик. Это он отослал пирогу обратно на Таори… И чувство неприязни и раздражения девушки против Дика еще больше усилилось. Теперь ей захотелось наказать его, как раньше Кернея.

XXIV. Цепи табу ослабевают

XXIV. Цепи табу ослабевают

Уже настала темная ночь, и, когда Катафа встала и спустилась к берегу лагуны, с моря дул сильный ветер, вздымая волны и принося с собой звук рифа и запах внешнего берега.

Взгляд Катафы упал на шлюпку, стоявшую на причальном канате у берега. Дик сделал небольшую мачту для паруса; парус от пироги Катафы, оставшийся в целости, лежал в сарае за домом, и он намеревался воспользоваться им для своих поездок по лагуне. Девушка посмотрела на мачту, и ей пришла злобная мысль уничтожить или спрятать ее, но потом она забыла об этом, увлеченная другими мыслями.