Из густой заросли на опушке леса выступила вторая фигура. Она была лишь немного меньше самца, но с более коротким рогом, кроме того, посветлее мастью и вообще менее заметна. Показавшись на миг, она снова погрузилась в чащу, самец же оставался неподвижным, словно отлитый из стали; и два грозных рога, видимые теперь отчетливее, прорезали воздух, как ятаганы.

Подобно туземцу-аборигену, носорог почти не изменился с доадамовских времен. В настоящее время он наполовину слеп и едва видит на двадцать шагов; он все еще движется в потемках древнего мира, и запах человека вызывает дикую тревогу в зачаточном его разуме. Учуяв вас, он прежде всего качнет с боку на бок своей тяжелой головой, а потом ринется на вас.

Ничто не может оказаться более злобным, свирепым и кровожадным, чем этот натиск; а между тем в действительности злополучный зверь вовсе не ищет вас, а бежит от вас прочь. Чем больше усиливается ваш запах, тем ему становится страшнее и тем быстрее он бежит. Наконец он увидел вас, и вы стреляете. Если вы промахнетесь, дело плохо, ибо он бросится в атаку на блеск выстрела, и весь его страх сменится внезапной яростью.

Они дошли до четырехсот ярдов от зверя, когда трава всколыхнулась слабым дуновением ветерка, и носорог мгновенно переменил положение.

— Почуял нас, — сказал Берселиус, взяв винтовку из рук Феликса, который также подал Адамсу его ружье. — Чует нас сильно. Мы дождемся его здесь.

После нерешительных движений носорог принялся «рыскать». Видно было, что животное встревожено; оно продвигалось полукругом, когда же ветер усилился и пахнул на него человеческим запахом, он двинулся прямо на охотников и бросился в атаку.

Топот его скачки походил на дробь гигантского барабана в руках умалишенного.

— Не стреляйте, пока я не дам сигнала, — крикнул Берселиус, — и цельте прямо в плечо.

Адамс, который находился слева от зверя, вскинул ружье и стал целиться. Он знал, что если промахнется, носорог бросится на блеск выстрела и может настигнуть его раньше, чем он успеет выстрелить вторично.

Было совершенно такое же чувство, как если бы он стоял перед паровозом курьерского поезда, но паровозом, имеющим возможность сойти с рельсов, чтобы погнаться за ним.

Когда же Берселиус наконец подаст сигнал!.. Берселиус все время переводил глаза с носорога на Адамса.

— Стреляйте!

Оглушительный выстрел слонового ружья грянул по лесу, и носорог, словно подкошенный невидимым проволочным заграждением, покатился, взрывая землю и визжа, как свинья.

— Славно! — проговорил Берселиус.

Адамс отер пот с лица рукой. Он никогда еще не переживал более смертельного нервного напряжения.