— Не стоит отчаиваться, — сказал вдруг Вилли. — Я знаю, что нам что-нибудь да посоветуют. Полагаю, что этих двух товарищей к нам посылает Центральный Комитет, а это означает, что товарищи из Москвы надеются на нас и, следовательно, довольны нашей работой. А уже одно это должно нас радовать.

— Что верно, то верно, — согласился с ним Эрнст, и по его строгому лицу проскользнула улыбка. — Однако нельзя согласиться с твоим первым замечанием. Мы должны провести соответствующие приготовления, но вот и отношении обеспечения продвижения парашютистов я несколько… — Не окончив фразы, он взял со стола кружку С молоком, которое принесла им вчера вечером дочка мельника, и жадно отпил несколько глотков. — Нам необходимо посоветоваться с Андре, и не через какого-нибудь связного, а, так сказать, лично. — Эрнст решил сам заняться этим. — Юлиан, как и мы, — продолжил он, — живет на нелегальном положении, но уже дважды побывал в городе. Тогда почему бы и мне там не побывать?

— Об этом вообще не может быть и речи! — с возмущением выпалил Вилли. — Не забудь о том, что отсюда до города не так уж близко, а ты намереваешься ночью пуститься в путь…

— Ни о какой ночи и ни о каком пешем пути я не говорю, — перебил его Эрнст. — Я поеду завтра утром на велосипеде. И поеду по дороге, как это обычно делают рабочие, которые хотят попасть на фабрику в Люблинец. И пожалуйста, не пытайтесь отговорить меня от такого решения. Любой другой способ только отнимет у нас время.

МАКС И СРОКА

МАКС И СРОКА

Тадеуш поручил девушке по имени Виктория взять на себя все заботы о Максе и Андре: она должна была обеспечивать их чистым бельем, продуктами, а также выполнять при них роль связной. Виктория взялась за работу с охотой. До этого ее использовали только как связную. Беготня с донесениями, о содержании которых, как правило, она ничего не знала, не приносила ей особой радости, так как по натуре она была заботливой и ей доставляло удовольствие опекать кого-нибудь.

Виктория очень скоро поняла, что убежище ее подопечных далеко не идеально. Чтобы попасть в свою каморку, Андре и Максу нужно было пройти через кухню, в которой целыми днями торчали детишки, а по вечерам зачастую находился кто-нибудь из соседей или знакомых. Хозяин дома Моравец уже числился в гестапо на учете, так как фашисты начали подозревать, что чрезвычайные происшествия на железной дороге вряд ли обходятся без его участия. Однако пока у них не было доказательства его причастности к этому. Если же он вдруг попадется, а такое могло произойти каждый день, то тогда и двум немецким патриотам придется несладко.