Именно поэтому Виктория и решила присмотреть для патриотов квартирку получше и побезопаснее. Она понимала, что им совсем не обязательно жить под крышей дома, принадлежащего солдату Армии Крайовой. К счастью, на свете есть еще много порядочных людей. Выбор Виктории пал на дом одной повивальной бабки, муж которой уже шестой год числился попавшим в плен. Виктория поговорила с фрау Штранич, а затем, получив одобрение Тадеуша, перевела патриотов на новую квартиру, причем сделала она это в обеденный перерыв, когда все лавки и учреждения в городе были закрыты. Они направились к своему новому убежищу со стороны вокзала, чтобы их могли принять за только что сошедших с поезда. Все свое имущество Андре и Макс поместили в чемодан. Виктория несла завернутую в материю рацию. Улица, на которой жила фрау Штранич, была одной из оживленных в городе. Как только они свернули туда, девушка вдруг сделалась на удивление веселой. Свободной рукой она взяла Андре под руку и, прижавшись к нему, довольно громко сказала:

— Как хорошо, что ты наконец-то снова со мной! Впереди у нас несколько счастливых дней!

Андре, поняв замысел Виктории, сразу же начал ей подыгрывать. Он заметил, что к ним приближаются эсэсовский офицер и какой-то мужчина в гражданском. Все обошлось благополучно, и через несколько минут Виктория свернула во двор какого-то дома: так они пришли на свое новое местожительство.

Комната, в которой им предстояло жить, имела отдельный вход, что было особенно важно. К тому же она оказалась довольно просторной и хорошо обставленной. На подоконнике стоял сделанный из папье-маше аист. Виктория объяснила Андре и Максу, что это условный знак, говорящий о том, что все спокойно. Так они заранее договорились с хозяйкой.

— А что это была за пара, с которой мы встретились на улице? — поинтересовался Андре у Виктории.

— Это столпы нашего города. — Сказав это, девушка скривила губы, как будто попробовала чего-то кислого. — Черноволосого зовут Винком, он самый старший среди гестаповцев. А тот, в гражданском, — полицейский комиссар Бойре из гестапо. Оба, видимо, возвращались после проведения очередного допроса, так как шли они со стороны тюрьмы, которая находится не так далеко отсюда. Правда, сами они называют ее более скромно — основной лагерь.

— Хорошее соседство, — усмехнулся Андре. — Однако можно надеяться, что именно в этом месте они будут искать нас в самую последнюю очередь.

Так оно и оказалось на самом деле. Преследование на какое-то время прекратилось. Несмотря на близкое соседство с гестапо, Андре чувствовал, себя здесь гораздо свободнее. У акушерки обычно бывало довольно много народу, так что гости, приходившие к патриотам, никому не бросались в глаза. Чаще всего из дома в город выходил сам Андре, чтобы лично познакомиться с кем-нибудь из немецких жителей города. Тадеуш при этом, как правило, играл роль посредника. На военном заводе, производившем порох и ручные гранаты, работало много бывших социал-демократов, не меньше их было и на ткацкой фабрике. К ним примыкали люди, которые раньше никогда не занимались политикой, однако теперь боялись последствий проводимой гитлеровцами политики. Как правило, это были пожилые люди. Некоторые из них тайком слушали радиопередачи из Москвы, других же больше интересовали передачи из Лондона. Короче говоря, Андре приходилось встречаться с мужественными и боязливыми, с решительными и осторожными людьми. Однако все они требовали от него ответа на вопрос, что будет дальше. И ему нужно было терпеливо объяснять им, что любой, даже самый незначительный на первый взгляд поступок, направленный против фашизма, работает на будущее.