— Хорошо, мы остаемся до темноты, — согласился он.

Вилли не стал возражать.

На значительном расстоянии от просеки антифашисты забрались в кусты. Эрнст разорвал индивидуальный пакет и перевязал Фрицу руку, затем перевязал Вилли рваную рану на голове.

Патриоты расположились друг от друга на некотором расстоянии и, хорошо замаскировавшись, начали внимательно следить за солдатами.

Вскоре на дороге показались грузовики. Они остановились, и из их кузовов на землю выпрыгнули солдаты. Рассыпавшись цепью, они направились прочесывать лес. Фриц хорошо видел их. Он лежал на плащ-палатке, зажав в левой руке пистолет. Всего лишь единственный куст отделял его от двух гитлеровских солдат.

— Нордман, смотри, как бы нам не потерять связи с нашими, — сказал один гитлеровец другому.

Один из них обошел куст, под которым лежал затаив дыхание Фриц, справа, другой — слева.

Неожиданно Фрица охватил страх: «А вдруг гитлеровец заметил меня и сейчас воткнет мне штык в спину? Я подохну тут как собака!»

Но солдаты, обогнув куст, пошли дальше и оказались на дороге. Потом грузовики уехали. А вечером, часов в семь, на том же месте появились новые преследователи. Правда, этих было не так много. Патриоты в сумерках с трудом различали фигуры, но зато хорошо слышали голоса. Из разговора гитлеровцев стало ясно, что утром сюда пришлют солдат с собаками-ищейками. Затем один из них сказал, что партизаны ранены и далеко уйти не смогут, а их спрятанные вещи гитлеровцы уже нашли.

Ночью патриотам удалось пересечь еще одно железнодорожное полотно, а затем с большим трудом преодолеть полосу фашистских заграждений: противопехотных и противотанковых. Жажда так мучила их, что они даже позабыли о том, что голодны. Особенно страдал от жажды Фриц, а в лесу, по которому они шли, как нарочно, не было ни одного ручья.

Фриц плелся следом за Эрнстом. Боли от раны он почти не чувствовал, но зато страшно болели ноги, стертые до крови, а тут еще морально убивала потеря рации. Вскоре он упал, товарищи подняли его. Вилли отыскал ямку, в которой чудом сохранилось немного дождевой воды, ложкой собрал воду и влил ее в рот Фрицу. После этого они поплелись дальше. Вскоре увидели стог сена и решили передохнуть в нем, но неподалеку в поле ретивый унтер дрессировал фольксштурмовцев, то и дело командуя: «Ложись! Встать! Бегом — марш!»

Фриц настолько ослабел, что не мог даже переставлять ноги. Эрнст тоже плелся еле-еле, хотя самому ему казалось, что он бежит. А кругом, куда ни посмотри, — ни деревца, ни кустика.

Фриц чувствовал, что силы окончательно оставляют его, и потому все чаще и чаще вспоминал старое правило подпольщика: если двое других могут спастись, а ты мешаешь им в этом, то не будь эгоистом. Дойдя до вала из камней, он остановился, так как перелезть через них уже не мог. Вытащив свой пистолет, он протянул его Эрнсту со словами: