Ему самому нелегко было расстаться со своим рюкзаком, в котором кроме смены чистого белья, пары обуви и прочих мелких вещей личного пользования лежали последний экземпляр газеты Национального комитета «Свободная Германия» и привезенные из Москвы пропагандистские листовки. Все это теперь нужно было оставить.

Дольше всех перебирал свои вещи Вилли. Он все-таки не оставил свой рюкзак. Правда, рюкзак был почти пуст, но все же было куда положить ложку, котелок, соль и прочие мелочи, без которых в повседневной жизни не обойтись.

Вскоре они вышли на дорогу, ведущую через луг. За лугом начинался лес, разделенный просекой на две части. Неподалеку от себя патриоты заметили часового, вооруженного карабином. Их он не увидел.

Лес, который на первый взгляд показался густым и большим, разочаровал антифашистов. Собственно, это была всего-навсего узкая, шириной метров двести, полоска леса. За ней раскинулось поле. Какой-то крестьянин работал на нем. Заметив партизан, он сначала посмотрел на восток, где проходила просека, затем — на другой конец леса и только потом, недоуменно покачивая головой, уставился на пришельцев.

По его поведению патриоты поняли, что опушка леса, видимо, охраняется гитлеровцами, а идти по открытой местности они не рисковали.

Что же делать? Эрнст и Вилли направились к просеке. Оказалось, что она тоже охраняется, однако была хоть и небольшая, но все-таки надежда проскочить в лес под прикрытием деревьев, прежде чем солдаты сообразят что к чему и откроют по ним огонь.

— Долго раздумывать опасно, ребята, — заметил Вилли, когда товарищи поравнялись с ним. — Нужно прорываться. Иного выхода у нас нет.

— Может, дождемся здесь наступления темноты? — спросил Фриц. — Мы не зайцы и не собаки, чтобы позволять кому-то стрелять себе в спину, тем более после того, что с нами уже было.

— Вот именно. У нас есть один-единственный шанс — это попытаться прорваться, — настаивал на своем Эрнст. — Иначе нас всех здесь прикончат.

— Но ведь мы еще можем сопротивляться.

— Особенно ты.

— Да, и я тоже. Хоть одного фашиста, но и я уложу. Как заяц не погибну, — сказал Фриц, делая несколько шагов к просеке.

Разумеется, он не мог знать, что точно такое же решение принял и Анатолий Невойт, когда его группа оказалась в окружении. Если бы Фриц знал, что это привело русских партизан к гибели, он отказался бы от своего решения. Но сейчас он твердо верил, что выбрал единственно правильный путь.

Эрнст видел спасение лишь в неожиданном нападении на часовых. Однако нельзя было не считаться с радистом, который потерял много крови. Если Фриц отстанет, он определенно попадет в лапы к фашистам, а этого Эрнст никак не мог допустить. Доживи он до ста лет, никогда не простил бы себе того, что оставил в этом лесу Фрица.