– Но пойдут всякие толки… – начал было стряпчий.

– В том-то и дело, что все это должно остаться достоянием нас троих, – прервал его милорд. – Никто, кроме вас и Маккеллара, не должен знать о моих переездах.

– Так, значит, мистер Балли останется здесь? Ага… Понимаю, – сказал мистер Карлайль. – И полномочия вы оставляете… – тут он снова запнулся. – Трудная задача предстоит нам с вами, мистер Маккеллар.

– Без сомнения, сэр, – сказал я.

– Вот именно, – сказал он. – Так, значит, у мистера Балли не будет никаких прав?

– Никаких прав, – сказал милорд, – и, надеюсь, никакого влияния. Мистер Балли плохой советчик.

– Само собой, – сказал стряпчий. – А кстати, есть у мистера Балли какие-нибудь средства?

– По моим сведениям, никаких, – ответил милорд. – Я предоставляю ему в этом доме стол, очаг и свечу.

– Ну а как насчет денег? – спросил стряпчий. – Поскольку мне предстоит разделить ответственность, вы сами понимаете, что я должен правильно понять ваши на этот счет распоряжения. Так вот, как относительно денег?

– Никаких денег, – сказал милорд. – Я хочу, чтобы мистер Балли жил замкнуто. Его поведение в обществе не всегда делало честь семье.

– Да, и что касается денег, – добавил я, – он показал себя мотом и вымогателем. Взгляните на этот реестр, мистер Карлайль, в него я внес те суммы, которые он высосал из имения за последние пятнадцать – двадцать лет. Хорошенький итог, не правда ли?

Мистер Карлайль беззвучно свистнул.

– Я и не подозревал ничего подобного, – сказал он. Еще раз простите, милорд, если я покажусь навязчивым, но мне в высшей степени важно понять ваши намерения. Мистер Маккеллар может умереть, и я тогда окажусь единственным исполнителем вашей воли. Может быть, ваша милость предпочтет, чтобы… гм… чтобы мистер Балли покинул страну?

Милорд посмотрел на мистера Карлайля.

– Почему вы меня об этом спрашиваете?

– Мне кажется, милорд, что мистер Балли вовсе не утешение для семьи, – сказал стряпчий с улыбкой.

Вдруг лицо милорда исказилось.

– А ну его к черту! – воскликнул он и налил себе вина, но рука его при этом так дрожала, что половину он пролил. Уже второй раз его спокойное и разумное поведение нарушалось подобным взрывом враждебности. Это поразило мистера Карлайля, и он стал украдкой с любопытством наблюдать за милордом; а для меня это было подтверждением, что мы поступали правильно, оберегая здоровье и разум моего патрона.

За исключением этой вспышки, разговор наш был весьма плодотворен. Не было сомнений, что мистер Карлайль кое-что разгласит – не сразу, а, как подобает юристу, мало-помалу. И сейчас уже истинное положение вещей отчасти прояснилось, а собственное злонравие Баллантрэ неизбежно довершит то, что мы начали. Перед своим отъездом стряпчий дал нам понять, что на этот счет уже произошел известный перелом в общественном мнении.