* * *

— Холодает, — пробормотал мистер Брискомб, — в сон клонит. Крепись. Засыпать нельзя… опасно… сон — враг. Заснуть, значит, умереть, а я завтра должен быть готов к новой жизни.

* * *

— Холодно! Холодно! — вновь прокричали дикие гуси.

— Кто мне протянет лапку, лапку! — прокричала водяная курочка, вырванная из сна треском промерзшего рогоза.

— Тсс… тсс… и еще раз тсс!.. — выкрикнула пара уток, укрывшихся в тепле громадного гнезда из сухой травы.

— Я не должен спать… — прошептал мистер Брискомб, — иначе… смерть… от холода…

Невероятным усилием он открыл глаза в немую тьму.

— Лили, послушай чудную сказку… и ты, Марта, любимая моя… сядь ближе… рядом с очагом все втроем…

Жили два маленьких ребенка в лесной хижине. Не засыпай, крошка Лили. Сказка хорошая. По вечерам они слышали, как черные сосны жалуются ветру, но у них в доме горел очаг… большое пламя… хорошее доброе пламя…

Глаза мистера Брискомба сомкнулись, безмолвный призрак спустился к нему со звезд.

— Холодно! Холодно! — стонали далекие гуси.

Мистер Брискомб не слышит их и не двигается… Последний сон смежил его веки.

* * *

Но какое чудесное сновидение любви и добра видел он!

Остановись мгновение… в 5.17 (Arrête l'instant… à 5.17)

Остановись мгновение… в 5.17

(Arrête l'instant… à 5.17)

У наследного принца гордости было ни на грош. Он пил у стойки вместе с портовыми грузчиками, слушал старого приятеля, когда тот жаловался на беды матросов, изгнанных из судовой команды, и каждый раз — само собой разумеется — о деньгах.