Я не осмелился ему противоречить.

Призрачные ключи позвякивали, ударялись друг о друга, произносили жалобные слова.

— Сильный фог, — сказал я, пытаясь убежать от тоскливых мыслей. — Он приклеивается к окнам, а поскольку вы говорите о тумане…

— Кто может расхаживать в лондонском фоге в полной безопасности? — завопил Кинс. — В нем ходят на ощупь, спотыкаются и падают с чавкающим звуком, как мокрая земля с лопаты. Послушайте, послушайте эти звучные шаги, четкие и твердые. Это шаги людей, которые знают и видят, куда идут.

— Что это? — храбро спросил я, пытаясь придать себе уверенности.

— Разбудили Джека-Ливерпульца. Мы слышим его.

Рядом послышалось ругательство. Потом с громким грохотом упал какой-то предмет.

— Он бросил на стол Библию! — прохрипел сержант, откинувшись на спинку стула. — Теперь все будут делать быстро. Они торопятся, словно бегут.

Туман был наполнен непонятными звуками, словно каким-то волшебством полицейское отделение переместили в центр обширного двора, окруженного высокими зданиями, отражающими эхо.

Я на мгновение забыл о Кинсе и о его страхе, чтобы последовать за собственными мыслями, путаными, пьяными и пропитанными сомнениями. Я говорил себе, что наделен сильным духом и должен найти разумное объяснение этой фантасмагории. Если вначале мне казалось, что звуки доносятся с пустынной улицы, я понимал, что они проникли в комнату и звучали в ней. Я втянул голову в плечи и с сомнением поглядел на осевшего на стуле сержанта. У него был пустой взгляд, устремленный в одну точку.

Фитили лампы горели с шумом метлы. В комнате было то ли дымно, то ли темно.

— История коттеджа продолжается, — сказал я вполголоса. — Только что было солнце на краю зеленой дороги, а теперь лампа и тени на пюпитре. Если это сновидение, то оно в высшей степени логично. В данный момент я сплю в вагоне 2-го класса железнодорожной компании Большого Саррея.

— Все почти закончено, — произнес Кинс голоском больного ребенка.

После нескольких мгновений тишины на двух деревянных ступенях послышались четко различимые шаги, один шаг тяжелый, второй…

— Они идут по люку, он и… палач.

— Смотрите там!.. Я ее вижу! Вы ее видите?

Шум прекратился. Только шуршали фитили, а под ними бежали два голубых огонька, но их свет цеплялся за что-то длинное и тонкое. С потолка свисала веревка. Веревка два конца которой терялись в неясной мгле. Вдруг она дрогнула, натянулась и стала медленно раскачиваться, как маятник.

— Конец! — завопил Кинс.

Два языка пламени скользнули в черноту. Позади меня распахнулась дверь. Существо, вышедшее из ночи, обрушилось на меня, как падающая стена.