— Вроде… что… это именно то, — с трудом дыша, сказал он.

Фон Линдау в свою очередь заглянул в пропасть, и на его обычно бесстрастном лице появилось выражение сильного волнения.

— Дайте мне бинокль, — приказал он.

Он долго и жадно обследовал бездну, потом выпрямился. Он был невероятно бледен. Его лицо вырисовывалось в окружающей темноте, словно лунный диск.

— «Ю-29», — с усилием выдавил он. — Подлодка, которой командовал Ульрих фон Ротенфельсен. Мы думали, она затонула в Ирландском море.

Невероятное безмолвие обрушилось на людей, безмерно потрясенных необычным открытием.

— Если остальное в рассказе этого парня правда, — в ужасе прошептал капитан, — нам уже никогда не знать покоя ни во сне, ни в период бодрствования.

— Может, хватит? — предложил Лерхенфельд.

— Нам отдан приказ увидеть все, даже невозможное или то, что мы сочтем таковым… в Берлине. — Он повернулся к Дорусу Хоэну. — А пещера?

— Она должна быть ниже нас, — хнычущим голосом сообщил матрос. — Я не знал, что мы так близко, а потом мы шли с моря, а она должна быть рядом. Я не знал! Я не ходил так далеко. Неужели мне опять надо видеть это?

— Слушайте! — сказал Лерхенфельд.

Вначале далекий шум приближался, становился отчетливее, потом вырвался из бездны и стал оглушительным.

— Церковное пение!

Это было дикое и грандиозное песнопение, к которому примешивался рев гигантского органа. Музыка накатывала мощной приливной волной.

— Мы на границе ужасающих вещей, — выдохнул Лерхенфельд, — послушайте, капитан, не стоит ли сжалиться, ни…

Фон Линдау конвульсивно закрыл лицо.

— Несмотря ни на что, надо увидеть!

Внезапно песнь оборвалась, но тишины не возникло, вместо нее вдруг раздались дикие вопли. Целая буря разъяренных голосов и жалоб, криков под пытками, последний призыв проклятых.

— Парень не солгал! — выкрикнул Лерхенфельд.

— Идем! — приказал начальник.