Басмачи предприняли еще одну атаку, оставили на такыре семь убитых и отступили за барханы. У чекистов тоже имелись потери: двое убитых и один тяжелораненый. Теперь их осталось в строю только шестеро, в десять с лишним раз меньше, чем врагов.

Вечерело. А отряд Стерлигова все не появлялся. Басмачи взяли урочище в тесное кольцо, стараясь не обстреливать склад с оружием и боеприпасами, наверняка рассчитывая захватить его целым.

Ночью, когда вокруг аула загорелись басмаческие костры, Бегматов обошел лагерь, помог Марине перевязать раненых, накормить их. Он увел в укрытие коней, отвязал Аждара, осмотрел деревянные чаны с запасами воды, уже кое-где пробитые пулями. Худо придется, если басмачи догадаются изрешетить оба чана. А до колодцев без риска не добраться… И он решил отправить за помощью к колодцу «Старый дервиш» Атали Довранова. Конечно, к Ярмамеду должен быть ближе Стерлигов, но раз вовремя не вернулся, значит, с ним что-то произошло или он почему-либо изменил свой маршрут. Хоть до «Старого дервиша» далековато, но помощь может подоспеть только оттуда, а до ее прихода маленькому гарнизону предстояло держаться любой ценой.

Бегматов уговорил Марину возвратиться в юрту старого Мергена, заметив, что басмачи не обстреливают юрты аульчан, а самому кочевнику комиссар запретил появляться в лагере. Басмачи, захватив урочище, могли жестоко покарать старика и его дочерей.

Поздней ночью один за другим стали тухнуть костры вокруг аула. Басмачи укладывались спать. Атали Довранов отобрал двух лучших лошадей, обмотал их копыта тряпками, бесшумно подъехал к расположению басмачей, а когда до их сторожевого поста оставались считанные метры, он пришпорил коня и благополучно проскочил, так быстро и неожиданно, что враги не успели даже прицельно выстрелить.

На рассвете Бегматов очень коротко побеседовал с оставшимися защитниками маленького гарнизона. Из лазарета притащился еще один раненый, перебинтованный с ног до головы, едва державший винтовку в руках. Теперь их снова было шестеро, из них два коммуниста, три комсомольца, один беспартийный. Все единогласно решили: «Стоять насмерть! Биться с врагом до последнего патрона, до последнего дыхания!»

За ночь враги убрали своих убитых, кое-где виднелись свежевырытые окопы, а рядом с трупом эшшиханского жеребца появились три убитых верблюда. За ними с пулеметом и винчестерами залегли несколько басмачей и стали обстреливать траншею чекистов, чаны с водой. Стрельба велась и из окопов, и с ближних барханов. Огонь был настолько прицельным и интенсивным, что невозможно было поднять головы. Красноармейцам приходилось часто менять позиции, чтобы рассеять внимание противника и создать у него ложное представление о силах защитников гарнизона. Перестрелка велась до самого вечера, а когда стемнело, над такыром раздался голос Эшши-хана: