Старик вернулся с длинной веревкой. Он отрубил от кола короткий кусок, вытянул из берлоги жердь и отбросил ее в сторону, а сам с палкой, волоча за собой веревку, стал вползать в берлогу.

— Отец!.. — робко позвал его Тогойкин, чувствуя, как по спине побежали мурашки.

Но старик, даже не оглянувшись, исчез в берлоге. И сразу же послышалась возня. Конец веревки, оставленный им на снегу, вздрагивал и извивался. А потом, тяжело отдуваясь, старик выполз задом и, поплевав на ладони, схватился за веревку:

— Ну, сынок, давай тянуть.

Медленно подаваясь назад, они вытянули медведя наружу.

Старик присел и не спеша раскурил трубку.

Пуля угодила медведю в самую середину лба. Из раны стекала струя густой крови. В пасти у медведя, заложенная за клыки торчала палка с привязанной к ней веревкой. За нее-то они и вытянули зверя.

Каким же умелым человеком оказался этот старик! А он, Николай Тогойкин, даже не заметил, когда высунулся медведь, только выстрел услышал.

— Ну вот, удачно мы с тобой, сынок, поохотились! — серьезно сказал старый Иван. — Ты сто́ящий человек, мужественный, хороший друг!

— Я-то при чем? — удивился Тогойкин.

— Как это при чем? Ты и в окошке смело шуровал. И топор схватил быстро и ловко! Трусливый компаньон хуже всего… — старик постучал трубкой по жерди, выколачивая пепел.

Нет, он не насмехался над Николаем. Вид у него был довольный и серьезный.

— Ну, сынок, надо будет нам его раздеть и освежевать.

— Нет!.. Мы опоздаем, надо скорее ехать.

— Ты взял бы его доху, это твоя доля.

— Не надо мне никакой доли… Поедем скорее!

— Погоди-ка, что же делать-то? А если бы мы с тобой так договорились? — Старик смущенно заулыбался, выдвигая нижнюю челюсть, и встал на ноги. — Если, например, ты бы подался к своим, а я бы остался здесь?..

— Зачем?

— Да вот устроил бы как следует нашу добычу, а там бы прямиком пошел домой… Попутно заглянул бы в то местечко, где в старину стояла наша охотничья хижина. И еще бы своими глазами поглядел на те две лиственницы, что на озере Островном… Может, и правда были мы темными людьми, и в этом была вся наша погибель. Дожив до сего дня, я бы хоть теперь понял, как и отчего все это тогда получилось. Что ты на это скажешь, Николай?

А почему бы и в самом деле не сделать так, как предлагает старик? Пусть хоть к концу жизни он освободится от сетей суеверия, угнетавших его честное и храброе сердце. Пусть, наконец, он почувствует себя настоящим хозяином своей судьбы. Но что же получается? Сначала он, Николай, вместе со стариком отрывается от людей, затем он оставляет старого человека одного в зимней тайге.