Колотуха не договорил — в шалаш вошел полковник Веденский. Поздоровался.

— Обещал догнать нас на «эмке», думал, что так и будет. Машина должна обогнать волов. Но…

— Сбоечка вышла! — расплылся в улыбке Андрей Стоколос. — И наш полковник с Максимом прилетели самолетом…

Веденский подошел к Шмилю.

— От партизанского штаба тебе, Гутыре и всем, кто ставил радиомину в ресторане на вокзале, благодарность. Вы открываете шлагбаум для этих мин в нашей партизанской войне против фашистов.

— Спасибо, что зашли. Свалил меня этот коварный тиф, хоть надевай петлю на шею и…

— Да что ты, Шмиль! — поднял руку полковник Веденский. — Выбрось из головы такие мысли!

— Моя душа уже как волосок. Измучился я…

Колотуха сжал руку Шмиля.

— Помнишь майора Добрина? Он был с нами в бою третьего ноября под Святошином.

— Да. Помню. Тогда тебя, Максим, как раз и ранило, а Маргариту Григорьевну убило.

— Так вот. Добрин теперь тоже сражается с фашистами вместе с нами в тылу…

Шмиль закрыл глаза. У него уже не было сил продолжать разговор.

Полковник Веденский, Стоколос, Колотуха и Живица тихо вышли из шалаша.

21

21

Возле хаты, в которой находился областной партизанский штаб, стояла группа мужчин, одетых в фуфайки, бушлаты, шинели, кожаные куртки, пальто. На головах черные кубанки, сивые папахи, шапки-ушанки с нашитыми наискосок красными лентами. У каждого на ремне кобура с пистолетом, у некоторых были полотняные сумки с лимонками. Это командиры, комиссары и начштабы отрядов партизанского соединения, которым командовал генерал-майор Василий Андреевич. Они пришли в штаб, чтобы получить приказ и уточнить место в предстоящем бою.

Стоколос, Живица и Колотуха поздоровались с шумной ватагой командиров возле крыльца и зашли в хату. В печи горел огонь, хотя два казанка уже стояли на шестке.

Печь топили для раненых. Их положат после окончания совещания в этой хате. От казанков клубился пар. В хате стоял запах пшенной каши, приправленной жареным луком.