Он снова рассмеялся, и я поднялся. На стене скалила зубы маска ацтека. В открытое окно до меня доносились шумы Парижа, гудки автомобилей, такие обычные и такие приятные сейчас. Мне хотелось как можно скорее уйти, увидеть обыкновенных людей. Я взял пальто.
Марсель продолжал сидеть в глубоком кресле. Казалось, что он совершенно утонул в нем. Я не пожал ему руки — у меня не хватило мужества.
— Прощай, дружище, — сказал я ему. — Как-нибудь вечером встретимся на террасе.
Он не ответил. Но, когда я переступил уже порог, у меня мелькнула одна мысль, и я остановился. Я не мог уйти, не выяснив этого.
— Между прочим, я забыл тебя спросить… Я очень рад, что ты так хорошо отделался… но…
— О, — послышался слабый голос, шедший из глубины кресла, как будто откуда-то издалека, — ты хочешь знать, что сталось с Мануэлой? Но этого не узнаешь… Это тайна.
К началу зимы Марсель умер. Время от времени я осведомлялся у консьержки, что с ним, но не мог заставить себя подняться на пятый этаж. А так как он больше не выходил, то не было возможности встретиться с ним. Консьержка жалела своего несчастного жильца, которому она носила раз в день еду, «зажимая нос».
Однажды она мне сообщила, что все кончилось. Пришла полиция, потому что эту смерть нашли странной. У него не было ни родственников, ни наследников, и его похоронили на общественный счет в общей могиле для бедных, и, так как никто не соглашался взять его вещи, то квартиру в конце концов очистили мусорщики.
Но, кроме того, было и еще одно обстоятельство.
— Ведь все были убеждены, — сказала консьержка, — что он преступник, ваш друг. И представьте себе, в чулане около его комнаты нашли большой закрытый ящик. И когда его открыли, знаете, что там оказалось? Скелет, сударь, человеческий скелет.
— Скелет? Ах, черт возьми. Что же говорит полиция?
— Пришли эксперты, вызванные полицией, и они заявили, что это просто курьез, который месье Марсель привез из этих ужасных диких стран. Там, в древние времена, сохраняли таким образом трупы умерших. Они сказали, что это… постойте, такое смешное название…
— Ацтек?
— Да-да, вот именно. Я не могу этого произнести. И тогда ящик со всем его содержимым отправили в музей, там, около Трокадеро… не знаю точно…
Идя по бульвару, я раздумывал над странным концом и не менее странным ящиком.
И вдруг остановился, пораженный внезапной мыслью.
— Черт возьми, — почти воскликнул я вслух. — Но ведь этот предполагаемый ацтек… в музее Трокадеро[36]… Черт возьми! Мануэла не заслужила такой чести!