Владимирс Кайякс ПАУК
Владимирс Кайякс
ПАУК
Ничто так не возбуждает аппетит,
как вкус крови.
Дни становились все короче и короче, по ночам падали звезды, и неслышными шагами подкрадывались холода. Как-то утром, когда земля была уже белой от инея, из лесу медленно вышел Паук. Притаившись за красным кустом барбариса, он долго наблюдал за пустынным садом, за постройками во дворе и, только убедившись, что никого поблизости нет, быстро направился к ближайшей к нему клети.
Протиснувшись под клеть, Паук нашел там кучку старого, изгрызенного мышами зерна, ржавое колесо и пыльную бальзамную бутылку. Ощупав пустую посудину, Паук определил, что люди пили из нее по крайней мере сто лет назад: значит, дом очень старый. Ему нравились старые дома, особенно заброшенные и темные чердаки, норы, щели, выемки — там можно было затаиться и дожидаться в полудреме, когда в сетях, хитроумно растянутых по углам и под стрехой, запутается жертва. Сами люди ему не нравились — от них одни неприятности. Нет, их он не любил, так же как люди не любили его.
Из угла клети донесся шорох. Паук замер. Ни волосок не шелохнулся на его цепких лапах. Глаза — темные, холодные кристаллы, вулканическое стекло — были обращены в сторону света, и мир отражался в них черным, крохотным и злым. Ничего, совершенно ничего не произошло, только шуршание то ли соломы, то ли мякины стало отчетливей. Паук вздрогнул и медленно двинулся к свету.
У стены клети на искривленном стебле покачивался созревший подсолнух. На нем сидела сойка и клевала спелые семечки, роняя на землю шелуху.
Птица встрепенулась, перестала лузгать семечки и удивленно вытаращила круглый глаз на странную тварь. Наверное, Паук ей не глянулся. Сойка, вытянув шейку, вскрикнула и улетела в лес.
Во дворе опять стало тихо и пустынно.
Паук вылез из-под клети. Дневной свет ослепил его, и он на миг замер.
Раздался пронзительный скрип. Паук припал к заросшей цветочной клумбе и вперил взгляд в сторону звука.
Ветер лениво приотворял двери заброшенного сарая. Ржавые петли пронзительно скрипели, будто жаловались на судьбу всех заброшенных и позабытых построек.
Ветер стих, и снова воцарилась тишина. Паук выпрямил свои длинные лапы и пошел к дому.