– Вставай! – крикнул он, входя; – поход на завтра, а выступаем сегодня ночью. Вот вам на ужин сегодня.
И он гордо бросил на залитую вином скатерть два или три испанских дублона.
В ответ раздалось ура и все встали.
– Вот это так честно сказано! – крикнул Пемпренель: – деньги цветом солнечные, а вино – рубиновое – с этим можно заполонить себе все сердца!..
– Будьте все готовы к полуночи, – продолжал капитан, – и запаситесь оружием и наступательным, и оборонительным. Нам нужно стать на дороге у людей, провожающих одну знатную особу, которую мне поручено доставит к кавалеру, который ее обожает.
– Значит, похищение? – спросил Пемпренель. – Как это трогательно!
– Да, что-то в этом роде. Может статься, будут там слуги с задорным нравом, которые захотят вмешаться в такое дело, что до них вовсе не касается.
Великан, которому капитан сдавил так сильно кулак при первом знакомстве, бросил об стену оловянный стакан и совсем сплющил его.
– Я не видал еще глотки, которая бы не замолкла когда в нее всадят вершка три железа, – сказал он.
– А как повалите наземь всех через чур горячих и любопытных, – продолжал капитан, – надеюсь, никто из вас не услышит стонов и воплей дамы?
– Ну, они ведь вечно стонут…. Мы будем глухи и немы, – отвечал Пемпренель.
– Но никто также не коснется её и рукой!
– Мы будем однорукие.
– А чтоб никто не жалел, что пошел со мной, то если кто no неловкости лишится жизни в свалке, его часть из приза пойдет товарищам, а эти могут ее пропить или проиграть, как сами захотят.
– Когда б так, то побольше было бы мёртвых! – крикнул парижанин.
Горожане, которые выходили, покачиваясь, из пивоварен и из кабаков доброго города Зальцбурга, могли видеть среди ночи – пока дозор его преосвященства епископа блуждал по темным улицам – отряд всадников, ехавших к предместью правильным строем вслед за командиром огромного роста, который сидел прямо и крепко в седле, важно подбоченясь рукой. Гордая осанка его пугала пьяниц, которые прятались под навес лавочек, и ночных воров, которые убегали сломя голову.
А запоздавшие честные люди думали, что это едет капитан со своим эскадроном, которого государь их епископ посылает на помощь к императору Леопольду, вздыхали о грозящих Германии бедствиях, поспешали домой и набожно крестились, вспоминая о турках.
Выехав за город, капитан д'Арпальер смело пришпорил своего коня и направился в горы, лежащие на дороге, по которой должна была проезжать графиня де Монлюсон. В этих горах он знал отличное тесное ущелье, будто нарочно созданное для засады.