Влас ничего не сгенерировал, кроме неловкого «спасибо». В дверях штаба он повернулся, ещё раз сказал повторил своё «спасибо». Ирина кивнула, и с прежним деловым видом подравняла стопку бумаг о шершавую поверхность длинного старого стола.

—–

Провожая детей, Влас расчувствовался и неожиданно для себя выдал своему отряду целую прощальную речь. Слова находились налету, а главная мысль, как стрела, неслась, летела, и, кажется, всё же достигла сердец и умов полюбившихся Власу двадцати двух самарских деток:

– Все хотят ломать систему. Но никто не думает о том, в каком месте и в какую сторону. Вы, ребята, которые тратят себя на курение в туалетах и побеги за шаурмой, способны на большее и лучшее. Просто посмотрите вокруг. В большинстве своём люди ведут себя так, будто они в своей собственной жизни очевидцы, и от них ничего не зависит. А вы все, молодые и умные, способны на своём примере показать, что жить можно по-другому. Вы могли бы перевернуть горы, чтобы они стояли на вершинах, подножием вверх, запустить время в слоумо в обратном направлении, сдать все школьные экзамены в один день и просто на секунду выпрыгнуть из атмосферы, потрогать эту лампочку-луну и вернуться обратно. Я верю, что только от наших усилий зависит мир, который мы каждый день, просыпаясь, видим.

Возраст свой детям он так и не рассказал с расчётом на то, что может попасть в следующем году на практику в этот же лагерь, и проводил свой отряд до вокзала, помог занести сумки в вагон, в последний раз спел с ними лагерную песню про перевал, ещё раз с умилением посмотрел на то, как дети плачут, обнимаются и обещают вернуться, и с нежностью и наступающей тоской проводил взглядом поезд «Анапа—Томск».

Через два дня после отъезда последних детей собрались домой и вожатые. Кажется, в тот день девчонки из педсостава выплакали годовой запас воды в Африке. Плакали и Арина Сергеевна, и Ирина Евгеньевна, и Варя тоже. Особо бурно она прощалась с соседками по вожатской, шутки которых не понимал никто, кроме самих них. Подарки на память, сожаление о том, что кто-то из них видится последний раз в жизни, перечисление общих воспоминаний и прощальные слова девочек, полные меланхолии, на секунду прервал голос:

– Варь, – негромко окликнул Шерлок, как всегда незаметно оказавшийся за спиной и, дождавшись, когда напарница повернётся к нему, добавил: – Помнишь историю про Птенца?

– Конечно, – ответила Варя.

Свежий синяк Шерлока снова бросился ей в глаза, и стало стыдно оттого, что Влас поднял руку на человека, способного на столь чистые чувства.