Озабоченный и удрученный Ромодановский сначала не заметил гонца и, лишь когда перед ним возникли три татарских мурзы, пристально посмотрел на казака:

— От гетмана?

— Да, ваша светлость. Гетман приказал доставить письмо и полоненных.

— У самого полоненных достаточно, — сказал утомленно боярин, разворачивая бумагу.

Гетман писал: «Посылаю тебе, князь Григорий Григорьевич, знатного татарского мурзу Саферелея. Оный мурзишка зятем доводится хану Мюрад-Гирею… Напугай его хорошенько! Скажи, что отрежешь его поганую голову и пошлешь в подарок тестю, сиречь хану, ежели тот позволит визирю Мустафе учинить насилие над князем Андреем… Вместе с ним посылаю еще двух захудалых мурз, пускай сам Саферелей немедленно отправит их к хану как своих посланцев. Двух — для большей верности…»

— А вот оно что! — воскликнул боярин и обратился к гонцу: — Спасибо тебе, казак! Ты принес мне надежду…

Он быстро подошел к низкорослому Саферелею, которого поставили перед ним на колени с завязанными сзади руками, произнес тихо, но твердо:

— Мурза, хан Мюрад-Гирей поступил необдуманно, передав моего сына князя Андрея туркам. Визирь Мустафа грозит ему смертью. Он сообщил мне, что сдерет с головы живого князя Андрея кожу, набьет ее соломой и пришлет мне, если сегодня до полудня я не сдам Чигирин… Я буду защищать этот город, пока у меня хватит сил! Значит, визирь может выполнить свою гнусную угрозу… Но клянусь, я найду способ отомстить хану за моего единственного сына! И первой жертвой этой мести будешь ты, мурза! Я прикажу тогда содрать с твоей головы кожу, тоже набить соломой и отослать хану…

Саферелей побледнел. У него пересохло во рту. Он хрипло произнес:

— О аллах, спаси князя Андрея!

— Ты поможешь аллаху, мурза!

— Я?

— Если хочешь носить голову на плечах, передай хану через своих одноплеменников, — Ромодановский кивнул головой в сторону двух пленных мурз, что стояли поодаль, — чтобы спас князя Андрея! Иначе…

— Якши, якши[142], — быстро залопотал Саферелей. — Я сделаю так, как приказывает визирь урусов… Однако все в руках аллаха…

— Безусловно. И прежде всего твоя жизнь, мурза.

Ромодановский отошел, а Саферелей начал все объяснять мурзам, и те согласно кивали головами:

— Якши! Якши!

8

8