— А мне одна… один человек сказал, чтобы я попросил, что ты сильный шаман.

— Люда? Да, она понимает, ты ее в этих делах слушайся.

Вот так.

Епифанов только яростно оскалился, когда ему предложили в третий раз мерить, где скрещиваются трассы.

— Это каждый из вас может при желании…

— Каждый вот пусть и замерит, но и вы тоже замерьте.

Епифанов махнул рукой с выражением полнейшей безнадежности.

Но махай рукой, не махай, а восемь человек сделали расчеты в этот раз. Каждый из них вбивал колышек там, где скрещивались трассы у него. Восемь колышков на дне огражденного пространства как раз между двумя раскопами.

— Что, раскладываем сразу третий?

— Нет уж, Володенька, давайте сначала шурфить.[31]

На этот раз шурф сразу же дал перекоп,[32] вызывая крики «ура!». Витя улыбался, сиял, как начищенный пятак.

— Ну, теперь-то раскладывать раскоп?!

— Нет, давайте и сейчас осторожненько — 3 на 3 метра… Надо будет — всегда сможем расширить.

Перекоп шел по всей площади раскопа, лопаты входили в рыхлую землю, как в масло. За остаток дня углубились больше чем на метр. А ночью полил страшный дождь.

Володе как-то не спалось, и не потому, что он боялся грозы. Володя много раз слыхал, кто и при каких обстоятельствах может насылать дожди и вообще правит природными стихиями. Да и туман вспомнить стоило…

В дожде было одно хорошо — если мешающее им существо стало пакостить таким образом, то они, значит, на правильном пути. Раньше экспедицию сбивали с толку, путали расчеты — и все тут. Посылать дожди необходимости не было. А теперь, получается, дождь уже нужен… Если дожди зарядят надолго, работы могут оказаться сорваны.

Володя встал, запалил керосиновую лампу — свечку легко бы задуло. Надел резиновые сапоги, вышел посмотреть, что происходит. Кто-то еще прошел совсем неподалеку, но не ответил на вопрос Володи: «Кто там?». Во всяком случае, не он один не спал. Сплошной грозовой фронт, сплошная черная стена по всему небу. — вот что увидел Володя в неясном зареве луны, еле-еле светящей сквозь тучи.

Володя растерся полотенцем, особенно старательно вытерев голову, забрался опять в спальный мешок. Не спалось; не хотелось почему-то тушить лампу. Где-то в глубине большой палатки зудел комарик… или даже два, Володя не мог разобрать.

Полотнище тента захлопало — ветер изменил направление. Во всех долинах Хакасии обязательно дует ветер, но в каждой он какой-то свой. Начинается в свое время, кончается тоже в свое… К «своему» ветру в Хакасии всегда привыкаешь. Переезжаешь в другое место или домой — и утром непроизвольно ждешь «своего» ветра…