– А кто же тогда будет верить в Бога?!

Филон согласно кивнул головой.

– Да, вера должна быть о двух концах: награда и кнут. Но такая вера не нужна грекам. Люди хотят жить весело, а не мозолить колени в храмах и не ходить с видом лицемерной скорби.

– Филон, ты говоришь, как язычник.

– Нет, я живу Богом, но я вижу скорый конец иудейского народа, который вы, фарисеи, возбуждаете и гоните в пропасть, да ещё эти лжемессии. – Филон сильным жестом указал на кровавый след, уходившим в гору отрядом римлян, и крикнул: – Эти проклятые, неграмотные Мессии, не понимая, что творят, ради собственной славы убивают людей руками римлян!

Зосима, едва сдерживая раздражение, угрюмо буркнул:

– А что ты можешь предложить нам? Чтобы мы – фарисеи – позволили язычникам, как Соломон, ставить их срамных, голозадых идолов в Храме? Чтобы греки проповедовали свой блуд, грех? Чтобы иудейские женщины – сосуды пустоты и разврата – становились жёнами язычников? Чтобы мы растворились в среде других народов?

Филон горестно вздохнул.

– Да, вы, фарисеи, ни в чём не уступите.

Зосима так и взвился в седле.

– А греки?! Разве они хотят уступить нам?

– Но кто-то должен сделать шаг к примирению.

– Только не мы – избранный Богом народ! – твёрдо и жёстко сказал фарисей и распрямился в седле.

Филон, насмешливо наблюдая за собеседником, покачал головой.

– Вот – вот, эта ваша гордыня и вызывает ненависть у греков. Вы, фарисеи, никогда не поймёте, что только миролюбие и кротость мирят народы. Не по силе вы горды. Раздавят вас греки, а может быть, и Рим, как знать.

Зосима, не обратив внимания на слова Филона, страстно заговорил:

– Сила нашего Бога в том, что он невидимый, а значит, таинственный и притягательный. И нужен человек, одержимый объяснить грекам и всему миру всю прелесть веры в нашего Бога.

– Но где же этот одержимый?

Оба учителя увидели царя и поспешили к нему, делая приветственные знаки.

Зосима заметил Иешуа, выпрыгнул из седла, обнял и поцеловал нищего учителя, подвёл его к Филону.