– Через неделю остатнее не принесешь – аванс за мной останется! – предупредил он. – Ступай с Богом!

Сделав несколько шагов, Сонька оглянулась. Стоя на пороге мастерской, Найденыш, повернувшись в сторону церкви, откуда доносился колокольный звон, усердно кланялся и крестился.

– Богомолец чертов! – Сквозь зубы процедила Сонька, припомнив, что вся мастерская у Найденыша была заставлена иконами и образами. – Четвертную псу под хвост сунула!

Почувствовав на себе чей-то взгляд, она опять оглянулась – и увидела Богданова. Прислонившись к забору, тот глядел ей вслед и кидал в рот семечки. Дверь мастерской уже была закрыта, и она, покачивая бедрами, направилась к Богданову.

– Хочу еще раз тебе спасибо сказать, Степушка! – «специальным», грудным голосом пропела она.

Положила руку на плечо Богданову. Тот молча засопел. Рука соскользнула ниже, по локтю к кисти, погладила вздувшийся в кармане кулак.

– Приходи вечерком к Шурке-Гренадерше, Степушка. Я уж тебя отблагодарю, милый.

– Филипп заругается, – хрипло отозвался Богданов.

– А ты не говори, куда пошел. Что он, вертухай для тебя?

Богданов продолжал сопеть.

– У меня настоящего-то мужчины давно не было! – прошептала Сонька. – Ты ведь настоящий, голодный?

– Ладно, приду! – Богданов круто повернулся и, не вынимая руки из кармана, быстро шагнул в сторону мастерской.

– Спасибо, благодетель! – прошипела вслед Сонька и даже сплюнула от злости и унижения. – Осчастливил женщину, кобель!

Она поплотнее запахнула арестантский халат, чтобы из-под него не было видно красивого платья, и без особого желания направилась домой, заранее представляя скандал, который учинит ей Шурка. Как ни крути, а деньги на вечернее угощение «кавалера» опять придется просить у нее. Да и к самому визиту Богданова Гренадерша неизвестно как отнесется…

⁂

Пригласила Богданова – а на душе кошки скребли. Ясное ведь дело – ненормальный! Навестила в лазарете и поправляющегося Сему Блоху – однако тот, услыхав про нападение и спасителя Богданова, погнал подругу от себя – лишь напомнил, чтобы непременно поклонилась денежкой Комлеву.

Уходя от Семы Блохи и набравшись наглости, Сонька даже доктора Сурминского про Степку Богданова попытала. Зашла к нему за порошками от бессонницы и спросила. Но доктор, судя по всему, и сам толком не знал. Он долго объяснял что-то про затемненное сознание, перемежающуюся гиперактивность, кататонический ступор… Сонька перебила:

– А что за болезнь у него такая? Все его боятся, а он хозяина своего, Найденыша робеет. Отчего бы такое?

Доктор начал что-то говорить про подавляющую силу воли, сбился, сослался на занятость и шмыгнул в первую попавшуюся палату.