– Попрошу без оскорблений!

Дубровин побледнел – то ли от возмущения, то ли от страха. Бес бы их знал, всех этих горцев с горячей кровью! Выхватит сейчас кинжал и выпустит кишки… Впрочем, и с матерью государя-императора Николая II ссориться не следовало.

– Хорошо, – согласился он. – Хорошо, я только захвачу свой докторский чемоданчик.

– Спасибо, дорогой!

– «Спасибо»? Имейте в виду только, м-молодой человек, я вхож к его величеству, и непременно поставлю его при случае в известность о том, как меня оскорбляли и унижали в собственной доме!

– На! – горец упал на колени, выхватил кинжал и протянул его рукояткой вперед ошарашенному доктору. – На, убей, сердце мое вырежи! Только прости и поехали быстрее, прошу!

– Ладно, ладно, встаньте! Прислуга смотрит, – начал отходить Дубровин. – Пошли…

Русскому человеку нигде спокойного житья нет, мрачно размышлял доктор и общественный деятель Дубровин, шагая за алой черкеской. То жидовня революционная проходу не дает со своими бомбами, то дикие горцы с Кавказа понаехали в несметных количествах. До столицы добрались, у самого престола гнездо свое свили, проклятые!

– Прошу! – горец распахнул дверцу кареты с блеснувшим гербом.

Он не слишком вежливо подпихнул Дубровина вглубь кареты и сел рядом, успев гаркнуть кучеру: «Гони!»

Карета понеслась. Чуть отдышавшись, доктор повернулся к адъютанту:

– Так что там с мальчишкой-то стряслось?

– С мальчишкой все хорошо, – неожиданно миролюбиво и без всякого акцента сообщил горец.

Выхватив револьвер, он прижал ствол к подушке сиденья и дважды выстрелил. А вслед за этим одной рукой схватил Дубровина за горло, а второй совсем не деликатно сунул дымящийся ствол ему в ноздри, расчетливо раскровянив их, – чтобы человек вдохнул одновременно запах пороховой гари и собственной крови. Дубровин широко раскрыл рот, чтобы закричать – но ствол тут же оказался у него в горле.

– Дубровин, я сейчас выну револьвер, а ты скажешь: кого ты послал за председателем Комитета министров Витте?

Дубровин только мычал. Его похититель отпустил, наконец, горло жертвы, сорвал с потолка кареты фонарь и сунул его в лицо Дубровина. Раскаленное железо и стекло было совсем близко от глаз доктора.

– Не скажешь – застрелю! Весь барабан так в горло и покидаю. Кто должен убить Витте? Говори, шкура черносотенная! Считаю до пяти: раз…

Незнакомец вынул револьвер изо рта жертвы и с силой вдавил его в горло доктора.

– Два… три…

– Погодите! Погодите, Богом молю! Вы ошибаетесь! Какого Витте? Почему вы думаете, что я хочу его убить?!