Критически осмотрев результаты своей работы, Новицкий на всякий случай вывернул электрическую лампочку из верхнего светильника, включенную настольную лампу прикрыл салфеткой. Проверил, закрыта ли защелка на двери и взгромоздился на багажную полку, стараясь не думать о том, каким язвительным насмешкам Матильды Ивановны он подвергнется завтра утром, если его опасения окажутся плодом излишней подозрительности и никакие убийцы к Витте не придут.

Теперь оставалось только ждать…

Наверху, на твердой и жесткой багажной полке, тряска и раскачивание вагона мчащегося поезда ощущались гораздо сильнее, нежели на мягких диванах, и Новицкий долго ерзал на своем тесном «насесте», выбирая позу поудобнее. Положил было перед собой часы, но тут же убедился, что в темноте стрелок не видать.

Напряжение Новицкого понемногу проходило, и он скоро обнаружил, что его тянет в сон. Рассердившись на собственную слабость, он время от времени принимался щипать себя и колотить ладонями по щекам. И все равно задремал…

Из дремы Новицкий вынырнул как из омута, и уже хотел было снова отхлестать себя по щекам, как вдруг снизу донесся какой-то металлический звук. Сон как рукой сняло; сжав рукоять тяжелого револьвера, Новицкий напрягся. Неясный звук скоро сменился приглушенным скрежетом замка. Отодвинувшись в глубину полки, Новицкий ждал.

Вот на полу появилась полоска света из приоткрытой кем-то двери: ночной «визитер» прислушивался и всматривался в темноту купе. Потом полоса света расширилась, и ее накрыла чья-то тень. Дверь, чуть скрипнув, закрылась, и в купе снова стало почти темно.

Теперь Новицкий явственно слышал тяжелое прерывистое дыхание замершего внизу, совсем близко – руку протяни, и достанешь – противника. Пахнуло керосином и разогретым металлом – Новицкий понял, что у противника потайной фонарь с заслонкой. Повозившись с фонарем, «визитер» чуть сдвинул заслонку, и по купе заметался яркий и узкий луч света. Луч замер на мундире Витте, и человек шагнул вперед.

Потом свет снова заметался по полу: убийца явно что-то искал. Новицкий увидел его руку, поднявшую с пола расшитую мягкую домашнюю туфлю Матильды Ивановны. Не успел подпоручик подивиться – зачем «визитеру» сия обувка, как тот поставил фонарь на столик с бумагами, вытянул вперед руку с револьвером, прижимая второй туфлю к дулу.

В тесном пространстве купе прогремели два выстрела подряд. Мягкая женская туфля несколько приглушила грохот револьвера, однако выстрелы все равно резко ударили по барабанным перепонкам. На одеяле Витте появились два черных пятна-ожога.