У Салазара и Куньяла, при всем их антагонизме, действительно есть общее: это люди, всю жизнь твердо следовавшие своим принципам. Оба верили в определенный тип общественного устройства и стремились воплотить его, невзирая на препятствия и лишения. При самой жестокой критике никому не приходило в голову обвинять их в циничном двоемыслии, коррупции, стремлении следовать личным интересам, идущим вразрез с общественными. На фоне этих цельных фигур, словно вырубленных из гранита, политики следующих поколений смотрелись мелковато.

Марселу Каэтану осознавал трудность задачи, которую взвалил на свои плечи. На следующий день после назначения, выступая в парламенте, он смиренно произнес: «За долгий период страна привыкла к тому, что ее возглавляет человек гениальный. Отныне и впредь она должна приспосабливаться к правительствам, состоящим из обычных людей».

Между тем надежды на нового премьера возлагались немалые. Каэтану был известен как либерал, выступавший за реформу корпоративного государства, полностью построить которое Салазару так и не удалось. Смелым реформатором он представал и в колониальном вопросе. Еще в начале 60-х будущий премьер предлагал план «федерализации империи».

Консерватор Америку Томаш колебался, прежде чем согласился назначить либерального профессора председателем Совета министров. Он предпочел бы старого салазаровского соратника Педру Теотониу Перейру, но тот страдал болезнью Паркинсона и отошел от дел.

Возглавив правительство и ощутив бремя власти, Каэтану предстал человеком осторожным и осмотрительным. Свою политику он назвал «эволюцией в условиях преемственности».

Подчеркивая уважение к наследию предшественника, новый премьер попытался аккуратно перенастроить государственный, партийный, экономический механизмы таким образом, чтобы без сильных потрясений, не поступившись ничем важным и существенным, встроить страну в новые европейские реалии. Возможно, приди Каэтану к власти на десятилетие раньше, его планы увенчались бы успехом. На рубеже 1970-х задача была невыполнимой.

С Марселу Каэтану получилось так: исправления оказались хуже оригинала, потому что они хотели сделать что-то небольшое, а в результате не смогли сделать ничего[318]. Мариу Соареш, португальский политик XX века

С Марселу Каэтану получилось так: исправления оказались хуже оригинала, потому что они хотели сделать что-то небольшое, а в результате не смогли сделать ничего[318].

Самыми заметными были изменения формальные. Каэтану переименовал большую часть организаций и структур, появившихся при Салазаре. Новое корпоративное государство стало называться Социальным государством, заморские провинции — штатами, Национальный союз — Национальным народным действием, Международная полиция защиты государства (ПИДЕ) — Общей дирекцией безопасности, Предварительная цензура — Предварительной проверкой…