Или не зря? Ибо, придя тогда на Полтеск, ты еще очень ясно помнил, как и тебя также не тронули! Да, ты на Гзени зайцем не бежал, меч из руки не выпускал. Но ведь могли они тебя тогда…

Ох, эта Гзень! Ох, принесла тебя туда нелегкая! Да нет, не принесла – ты сам туда явился. Правда, сперва, когда из Полтеска ушли, еще два дня спускались по Двине, только потом остановились. Погони не было, и, значит, можно постоять да осмотреться, да обдумать. Но только что тогда было обдумывать?! Обдумывает долго тот, кто много чего имеет. А у тебя тогда была всего одна ладья да двадцать шесть мечей, и твой двадцать седьмой. И еще: ты знал, что и подмоги просить негде, ибо Гимбут уже говорил, что ты ему больше не сын, а остальные и раньше, когда ты только прибежал из Киева, когда еще был в силе, уже тогда твоих гонцов не приняли. А теперь и подавно не примут – битых нигде не любят, битый для всех изгой. И вот тогда ты пошел к таким же, как и сам тогда, изгоям – к вожанам. С почетом приняли тебя эти вожане. Или ваддя, или ватья-лайсен, или болотники, – дикий народ. И такой же у них дикий град, и он зовется Оловянным. Встретил тебя сам Кеер-князь. Не знал Кеер креста и тем хвалился. И весь его народ креста не знал и поныне не знает. И боги у вожан не светлые, но черные, и души умерших они влекут не к небу, но под землю. И под землей же у вожан их капища. В Оловянном это так – глубокая, широкая нора, в нее и конно въехать можно. Там стоят идолы, дубовые болваны, а глаза у тех болванов оловянные. И это совсем не простые глаза! Вожане верят, что если болваны вдруг заплачут оловянными слезами, то тогда всем живым будет смерть. Так тебе Кеер тогда говорил. Но ты слез не видел, а видел только кровь. Болванам губы кровью мазали, и этой крови было очень много, и ты на это смотрел и молчал. А Кеер опять говорил:

– Смотри, Всеслав, какие наши боги. Они добрые. А ваши какие? Молчишь? Так я и так про них все знаю! Твой родич, тот, который тебя выгнал, пришел в твой храм и хотел поднести им дары, а они что ему за это сделали? Зачем они убили родича? Или, может, это ты его околдовал? Признайся!

Ты молчал. А бес в груди проснулся, заворочался. И захихикал! И понял ты, что это верный знак, что нет больше Мстислава! И, значит, Полтеск пуст, и нужно поспешать!..

Но Кеер говорил:

– Еще не время. Посмотри: мои боги молчат.

И ты смотрел на тех болванов и будто и вправду ждал, когда они заговорят. А должен был сам говорить: срам это и кощунство, а не боги, есть Бог только один, и только в Него верую! И после сразу же собраться и уйти!..