До Джидды, рассказывает в своих заметках «По Йемену» Г. Астахов (под псевдонимом Г. Анкарин), где мы пересели на «Тобольск», шли на пароходе «Теодор Нетте» (носил имя дипкурьера, погибшего в Латвии). Прежде он назывался «Тверь», и совершал рейсы между Владивостоком и Камчаткой. Иными словами, приспособлен был для полярных маршрутов. И в «полной полярной готовности, будто собравшись исследовать Арктику, отправился в тропический рейс через Красное море и Персидский залив к самым жарким местам на земле, да еще и в самое жаркое время года».

Красное море делится своими впечатлениями Г. Астахов, «накаляемое жаром Аравийской пустыни и зноем африканских нагорий, пропитано удушливой сыростью, которая в сочетании с 35-градусной жарой выжимает тело, как губку. Организм превращается в перегонный аппарат, перерабатывая стаканы, кувшины и ведра выпиваемой воды в потоки пота». Оба входа в Красное море, указывает Г. Астахов, Суэцкий канал и Баб-эль-Мандебский пролив, держала в то время в своих руках Англия. «Легким росчерком пера, введением карантинных формальностей» она могла сорвать хаджж и «обречь на разорение и голод» и население Джидды, и всего Хиджаза, жившего в основном за счет обслуживания паломников. Когда сезон хаджжа заканчивался, пишет Г. Астахов, то портовый рейд пустел, «. и город засыпал, как медведь в берлоге, подремывая. и мечтая о новых десятках тысяч паломников, которых корабли привезут на следующий год».

И вот, наконец, перед нами Ходейда, продолжает Г. Астахов, «город, полузанесенный песками, дома которого… белеют на безжизненной… скатерти окрестной пустыни». Ходейда в то время была окружена «несколькими небольшими крепостцами» со сторожевыми башнями и размещенными в них дозорными постами – в целях защиты города от набегов окрестных племен. Ночью, когда город засыпал, дозоры выходили на улицы, «карауля все входы и выходы из него».

Самым «живописным местом» в Ходейде, по выражению Г. Астахова, – был городской рынок. «Под плетеными и дощатыми навесами, у мешков и лукошек, – пишет он в своих заметках, – сидят полуголые люди в чалмах, обмахиваясь подобием вееров. В мешках – картофель, лук, финики, кофейная шелуха, просо и многое другое. В мануфактурных рядах – индийские ткани». Из других иностранных товаров «бросаются в глаза индийская мука, явайский сахар, итальянский керосин, который на самом деле наш, батумский, но разбавленный и никуда негодный». Йеменцы, как поведал Г. Астахову секретарь наместника имама в Ходейде, надеялись, что, заключив Договор о дружбе и торговле с итальянцами, те будут поставлять им хорошие, качественные товары. Однако уже вскоре «надежды эти потускнели», спрос на итальянские товары в Йемене сошел на нет, а само словосочетание «итальянский товар» приобрело смысл «товар дрянной, никудышний».