“Холодная война” закончилась, когда одна или даже обе сверхдержавы осознали зловещую абсурдность гонки ядерных вооружений и когда каждая признала искренность желания противника положить ей конец. Возможно, советскому лидеру было проще взять на себя эту инициативу, чем американскому, поскольку “холодная война” никогда не рассматривалась Москвой как крестовый поход, какой ее видели в Вашингтоне, где приходилось считаться с бурно выражаемым общественным мнением. С другой стороны, именно эта причина мешала советскому лидеру убедить Запад в том, что он действительно собирается сделать то, что говорит. Поэтому мир столь многим обязан Михаилу Горбачеву, который не только взял эту инициативу на себя, но смог в одиночку убедить американское правительство и остальной Запад в твердости своих намерений. Однако не стоит недооценивать и вклад президента Рейгана, простодушный идеализм которого преодолел мощное противодействие идеологов, фанатиков, карьеристов и профессиональных военных. Практическое прекращение “холодной войны” было оформлено на двух встречах на высшем уровне – в Рейкьявике (1986) и Вашингтоне (1987).

Стало ли окончание “холодной войны” причиной распада советской системы? Два этих события исторически отделены друг от друга, хотя, безусловно, связаны между собой. Советский тип социализма претендовал на то, чтобы стать мировой альтернативой капиталистической системе. Поскольку капитализм так и не рухнул и не выказывал никаких признаков разрушения (хотя кто знает, что могло бы случиться, если бы все социалистические страны и должники из числа стран третьего мира в 1981 году одновременно перестали платить свои долги Западу), перспективы социализма в качестве мировой альтернативы зависели исключительно от его способности конкурировать с мировой капиталистической экономикой, реформированной после Великой депрессии и Второй мировой войны и сделавшей большой шаг вперед в 1970‐е годы в результате постиндустриальной революции в сфере коммуникаций и информационных технологий. Уже после 1960 года стало очевидно, что социализм все сильнее отстает в этой гонке. Он перестал быть конкурентоспособным. Поскольку соревнование двух политических, военных и идеологических сверхдержав приняло форму конфронтации, это отставание стало разрушительным для СССР.

СССР и США подвергли свои экономические системы слишком большим перегрузкам и деформациям в процессе масштабной и крайне дорогостоящей гонки вооружений, однако мировая капиталистическая система смогла справиться с тремя триллионами долларов долгов – главным образом на военные расходы, – в которых в 1980‐е годы завязли США, до этого являвшиеся самым большим государством-кредитором. В то же время груз военных расходов СССР в восьмидесятые взять на себя никто не смог, а они составляли гораздо большую долю в производстве (почти 25 %) по сравнению с 7 % от огромного валового национального продукта США. Благодаря историческому везению и проводимой Соединенными Штатами политике экономика зависимых от них стран постепенно стала столь процветающей, что начала превосходить их собственную. К концу 1970‐х годов производство в странах Европейского сообщества и Японии, вместе взятых, на 60 % превышало производство в США. И наоборот, союзники Советского Союза и зависимые от него государства так и не встали на ноги. Они оставались источником ежегодной утечки десятков миллиардов из советского бюджета. Москва надеялась, что отсталые страны мира, в географическом и демографическом отношении составлявшие 80 % земного шара, после того как в них произойдут революции, перевесят мировое господство капитализма. Однако они не имели развитой экономики. В технической области, где превосходство Запада стремительно увеличивалось, они вообще не выдерживали конкуренции. Одним словом, “холодная война” с самого начала была войной неравных противников.