Прежде я видел Снорри только издалека, теперь же смог хорошо рассмотреть его, и он выглядел куда более пугающим, нежели Скёлль. Ростом с ярла, но в отличие от плотного Скёлля тощий как призрак. Его серый с белыми полосами плащ обнимал худые плечи будто саван. Пустые глазницы казались красными шрамами на костлявом лице, обрамленном длинной гривой белых волос, спускавшейся ниже столь же седой, заплетенной в три косицы бороды. Поводырем при слепце служила белая собачонка. Поводок Снорри держал в правой руке, а в левой у него был волчий череп. Я коснулся молота и заметил, как Финан сжимает крест.

У христиан есть священники, которых мне нравится обзывать колдунами, потому что это бесит их, но христиане колдовство осуждают. Они верят, будто их пригвожденный бог умел ходить по воде, исцелять больных, изгонять бесов из одержимых, но утверждают, что эти подвиги не имеют ничего общего с магией. Они плюют на тех, кто убежден, что мир невозможно объяснить, и есть мужчины и женщины, коим дарована способность понимать непознаваемое. Эти последние – колдуны и колдуньи, которых мы в равной степени почитаем и боимся. Это не священники, ибо наша религия не нуждается в жрецах или жрицах, чтобы указывать, как нужно себя вести, но нам есть дело до воли богов, а некоторые люди наделены бо́льшим даром распознавать ее, чем другие. Наши колдуны часто бывают слепы, как тот человек у Ворот Черепов, потому что слепцы лучше видят в мире теней, где обитают беспокойные духи. Равн, отец Рагнара Бесстрашного, был незрячим чародеем, хотя предпочитал именовать себя скальдом – у нас таких называют бардами или слагателями, то есть теми, кто сочиняет стихи. «Я скальд, – объяснил мне Равн при первой нашей встрече, – сплетатель грез, человек, умеющий рассказать о мечте, кто облекает в блеск ничто и ослепляет тебя этим блеском». Он рассмеялся собственной нескромности, однако и правда он был кем-то гораздо большим, чем сочинителем песен. С младых ногтей я понял: Равн Скальд, пусть и слепой, способен видеть то, что нам, зрячим, недоступно. Он мог заглянуть в мир духов, распознать правду в снах и прочитать будущее по дыму.

А теперь вселяющий страх колдун Скёлля стоял у моих ворот.

Двое ждали. Мне потребовалось какое-то время, чтобы сойти с верхней стены, пройти через Внутренние ворота, а потом через Ворота Черепов. Скёлль взял с собой только одного спутника, вот и я захватил лишь Финана, который, пока мы проходили через ворота и шли к поджидающей нас паре, держался за крест и шептал молитвы. Колдун отпустил поводок, и белый песик просто уселся спокойно у его ног, а сам чародей сжал волчий череп обеими руками и забормотал себе под нос. Финану, как христианину, не полагалось верить в силу колдуна, но мой друг дураком не был. Подобно большинству христиан, он понимал, что в тени кроются некие силы, и опасался их. Я тоже боялся.