Т. взгромоздилась на лавочку с ногами, обутыми в белые утепленные кеды. Она прижалась ко мне своим маленьким телом, органично заполнив пустое место под моей левой рукой. Мы были совсем близко, так что говорить можно было полушепотом. Изначально мы думали обсудить фильм, однако же, особых мыслей, кроме: «Ну ок», он не вызвал. Поэтому мы вернулись к прежним темам. В бутылке на момент оставалось где-то две трети; на улице мы разместились, уже немного ощущая опьянение. Можно было рассчитывать, что холодный декабрьский ветер поспособствует сохранению трезвого состояния и разумным поступкам. Но в облюбованной нами закуток, оборудованный для развития детского опорно-двигательного аппарата, он практически не залетал. А далекие огоньки и гипнотизирующий скрип качелей, которыми так искренне весь вечер пользовались двое короткостриженых мужчин, обнаруживших, что развлечения, которые они оставили в глубоком детстве все также могут приносить удовольствие, особенно спьяну, лишь способствовали погружению куда-то глубоко-глубоко во внутренний космос. Чем глубже, тем больше менялась Т. Взамен радостной, даже диковатой улыбки пришла смущенная. Вместо размашистых движений пришли кроткие тихие, осторожные, которые так боялись потревожить убаюкивающий воздух, окружавший нас. На место шуток пришли задумчивые воспоминая. Она начала рассказывать про детство, время, которое обычно никто не будет вспоминать рядом с человеком, которого не могут считать за своего. И чем ближе человек – тем детализированнее предстают рассказы. Незаметно, но так неотъемлемо в повествование вплетаются еле-заметными аккордами запахи, вкусовые и тактильные ощущения. Можно сколько угодно и кому угодно рассказывать о задорных приключениях, но вот о своих ощущениях этих событий или иных, куда менее ярких, но куда более значимых деталях, кому попало рассказывать не станешь. Будь то сладких вкус клубники, который привозил дедушка из командировки, как скрипели ролики, которые подарили на десятый день рождения, или как щипала счесанная коленка, пока мама обрабатывала йодом. Вместе с этими милыми, пустячными, но такими искренними деталями появлялась совершенно иная Т. Если до этого она представляла собой олицетворение праздника, то теперь это походило на разговор на кухне двух людей на кухне, которые почему-то не поехали домой, не отправились в койку или попросту не вырубились в одном общем братском нагромождении из тел. Несомненно завтра праздник начнется вновь, но пока есть предрассветные часы можно негромко встретить первые лучи солнца и поделиться, чем то, что невозможно услышать за громкой музыкой или шумной болтовней, дать отдых себе, передышку, просто посидеть и посмотреть по сторонам. Если повезет – в объятиях небезразличного человека. В тот вечер мне повезло. Именно под таким настроением неприметно мы прикончили всю бутылку. Ноль семь на двоих может показаться не слишком впечатляющим результатом, но нас обоих накрыло довольно сильно. Поднявшись с лавки, мы ощутили всю коварность размеренной обстановки и пития посредством отхлебывания по глотку из горла без закуски.