Из дневника Матрёны Распутиной:
«…Нашли в воде его обмотанного веревками, с руками связанными назад, мучили, говорят, его бедного страшно, ах какие мерзавцы большевики, не лучше бы им и не хуже, Господи, накажи их. Как жутко проходить мимо церкви, в особенности вечером, идешь – темно-темно и ни одного человека нет на улице, вся деревня спит. Видишь, в церковной ограде горит свеча, дьякон читает всю ночь Евангелие у Епископа Гермогена на могиле. Стараюсь реже ходить в верхний край, чтобы не видеть жуткой картины. Сегодня приехал епископ Еринарх за телом убиенного, служили панихиду»[345].
«…Нашли в воде его обмотанного веревками, с руками связанными назад, мучили, говорят, его бедного страшно, ах какие мерзавцы большевики, не лучше бы им и не хуже, Господи, накажи их. Как жутко проходить мимо церкви, в особенности вечером, идешь – темно-темно и ни одного человека нет на улице, вся деревня спит. Видишь, в церковной ограде горит свеча, дьякон читает всю ночь Евангелие у Епископа Гермогена на могиле. Стараюсь реже ходить в верхний край, чтобы не видеть жуткой картины. Сегодня приехал епископ Еринарх за телом убиенного, служили панихиду»[345].
Через пару месяцев вполне по адресу найдёт свою жертву офицерская пуля: большевик Хохряков будет убит. Однако «доблесть пламенного большевика» ещё долго будет туманить сознание подрастающего поколения.
«Павел Хохряков… крестьянин из Вятской губернии. Матрос с корабля «Чесма», – нежно, насколько это возможно для палача, вспоминал о «герое» другой заплечных дел мастер Яков Юровский. – Скромный, тихий, мягкий человек. Прекрасный товарищ с сердцем красной девушки. …Помню случай, когда он расстрелял несколько контрреволюционеров, привезенных из Тобольска. Среди них был священник, брат епископа Гермогена. Он знал Хохрякова по Тобольску и до последней минуты верил, что Хохряков его не расстреляет. И когда он обратился к тов. Хохрякову и сказал: «Сошлите хоть на каторгу, только не расстреливайте», – Хохряков ему мягко ответил: «Вы, батюшка, не волнуйтесь. Мы вас мучить не будем. Расстреляем и всё. Без лишних страданий». Это был сын восставшего революционного народа с прекрасной душой. …Такой гармонии красоты человеческой души и железной воли солдата революции я не много встречал…[346]
«Павел Хохряков… крестьянин из Вятской губернии. Матрос с корабля «Чесма», – нежно, насколько это возможно для палача, вспоминал о «герое» другой заплечных дел мастер Яков Юровский. – Скромный, тихий, мягкий человек. Прекрасный товарищ с сердцем красной девушки. …Помню случай, когда он расстрелял несколько контрреволюционеров, привезенных из Тобольска. Среди них был священник, брат епископа Гермогена. Он знал Хохрякова по Тобольску и до последней минуты верил, что Хохряков его не расстреляет. И когда он обратился к тов. Хохрякову и сказал: «Сошлите хоть на каторгу, только не расстреливайте», – Хохряков ему мягко ответил: «Вы, батюшка, не волнуйтесь. Мы вас мучить не будем. Расстреляем и всё. Без лишних страданий». Это был сын восставшего революционного народа с прекрасной душой. …Такой гармонии красоты человеческой души и железной воли солдата революции я не много встречал…[346]