Но большая часть комитетов железных дорог Московского узла рабочих-железнодорожников не поддержало своё центральное вороватое и коррумпированное начальство «Викжеля». Сначала станция Москва-Павелецкая, а потом и другие комитеты вынесли резолюции об утрате доверия к всероссийскому железнодорожному комитету. Комитет станции Москва-Павелецкая самостоятельно установил связь с Ревкомами станций, отстоящих от Москвы на сотни километров. Простые люди, даже не всегда большевики, устроили Рябцеву, Руднева, Трескину и Дорофееву настоящую блокаду. Узнав об этом, Василий, немного разбирающийся в вопросах военной стратегии понял, что путч в Москве потерпел поражение, и вопрос военного разгрома — лишь вопрос времени, если только не произойдёт какое-нибудь чудо.

Борьба в части районов продолжалась, несмотря на перемирие, обеими сторонами, а там, где не вёлся огонь, происходила перегруппировка, подтягивалось вооружение, боеприпасы, проводилась смена на линии соприкосновения свежими бойцами. Если белым силам критически важно было вывести из боя для отдыха своих бойцов, трое суток находящихся в бою, то для красных критически важным было перевооружение бойцов с чёрт его знает какого оружия на мощное отечественное, имеющее в достаточном количестве боеприпасы, и важным являлось установка артиллерийских орудий в ключевых пунктах города, сводящих на нет главные козыри врага — неожиданные смертоносные рейды бронемашин и неприступные пулемётные точки в каменных домах, меткая стрельба разрывными пулями и хладнокровное орудование штыками в рукопашном бою….

Когда на площадь Никитские ворота прибыл полковник Мороз с приказом бывшему лейб-гвардии полковнику Трескину прекратить боевые действия на сутки, Трескин только усмехнулся и ответил:

— Этого вашего Ленина и Троцкого, и Керенского заодно, в одну прорубь надо спустить, а не переговоры переговаривать!

После этого Трескин приказал Зотову продолжить атаку на Тверском бульваре на рассвете. Лейб-гвардии полковник в российском табеле о рангах соответствовал армейскому генералу, именно поэтому, а ещё и по сути происходящего сражения, лейб-гвардии полковник Трескин считал и ощущал себя выше руководителя эсеровского комитета Генерального штаба полковника Рябцева и его посланника полковника Мороза…

Ночь настала тёмная, чёрная, безлунная…

Моросил пронизывающий мелкий дождь, пальто, телогрейки красногвардейцев, шинели юнкеров и солдат промокали насквозь. К утру перестрелки в городе затихли, лишь кое-где перекликались одиночные выстрелы и пулемётные очереди. Артиллерия обеих сторон умолкла…