Таблетки поначалу помогли, никто в театре ни в одном глазу не смог учуять праздничное настроение певца. Да и не до этого было: спектакль уже задержали. К тому же сам артист пользовался отличной репутацией, ни разу не подведя театр. Действие таблеток прекратилось аккурат в тот момент, когда наспех загримированного певца выпустили на сцену. «Он преувеличенно твердо вошел в сад Виолетты, с трудом нашел ее, сидящую на диване, и, уставившись оловянными глазами, вдруг заревел из совсем другой оперы своего репертуара: “Отец Аиды пред тобой!” Виолетта от неожиданности обмерла; она чуть не впала в истерику от такого пассажа», — свидетельствовал Михаил Чулаки. Зрители были в восторге — за один билет им показали сразу две оперы — «Травиату» и «Аиду», что явилось откровенным новаторством.

Жаль, что все это быстро закончилось — занавес сию минуту закрыли, объявив публике о внезапной болезни певца — второго за спектакль! На следующее утро в театре приготовились к стрелецкой казни: всякое бывало в театре, но такое впервые! Но гроза в этот раз миновала, как ни странно. Безупречного артиста, ни разу за всю его жизнь в Большом не взявшего бюллетень в поликлинике и не опоздавшего ни на один спектакль, не уволили, не объявили строгий выговор, списав все на отравление: все мы люди! Чудеса случаются.

У большинства певцов-премьеров было максимум по два дублера, в частности, Павла Лисициана в роли Валентина могли заменить Петр Селиванов и Иван Бурлак, Маргариту репетировали Елизавета Шумская, Наталья Шпиллер и Татьяна Талахадзе. И только Козловского в «Фаусте» страховали аж пять теноров — Соломон Хромченко, Виталий Кильчевский, Григорий Большаков, Давид Бадридзе и Анатолий Орфенов. Последний долгое время вел дневник, благодаря которому мы узнаём подробности не только его повседневной творческой жизни, но и тех, кого он заменял: «вместо Козловского», «вместо Лемешева» и т. д. А «первачи» никого никогда не заменяли. И пели на основной сцене, а не в филиале, и только на премьерах. Вот вам и главные отличия первого эшелона от второго, народных от заслуженных. Вследствие изложенного нельзя не согласиться с выводом, который делает сын Соломона Хромченко: «Могли ли при таком раскладе соперничать с Козловским и Лемешевым кто-либо из певших те же партии заслуженных артистов? Да ни в коем разе, независимо от его певческих и артистических достоинств. Потому что, как бы себя с ними ни равнял, знал, если воспользоваться спортивной терминологией, что выступает в другой весовой категории».

Лемешев, между прочим, стал народным артистом СССР в 1950 году, через десять лет после Козловского. Сергею Яковлевичу было уже 48 лет. Последняя жена тенора (судя по всему, пятая по счету) певица Вера Кудрявцева вспоминала, что столь длительное ожидание звания было связано с тем, что партком театра никак не подписывал характеристику на Лемешева по причине его «семейных дел»: в это время как раз и началась его совместная жизнь с Кудрявцевой. Хотя в ЦК КПСС давно уже потоком шли письма обеспокоенных трудящихся с одной-единственной просьбой: присвоить народному любимцу высшее в стране творческое звание. То ли поток этот стал слишком вызывающим, то ли по какой еще причине, но в 1950 году Сергея Яковлевича вызвали на Старую площадь и посоветовали поскорее развестись с прежней женой (певица Ирина Масленникова стала супругой Бориса Покровского). И вскоре после этого Лемешев получил долгожданное звание. В ЦК не обманывали!